Вчера массово писали лимерики, и как-то по традиции уже мы пишем лимерики про разных исторических (все посмотрели в сторону  Cervus nippon) или литературных/киношных и проч. персонажах. И так как почти вся компания недавно посмотрела «Фантастических зверей», то, например, в одном из кругом было аж три стишка про нюхлера. Три! Не сговариваясь! И один про Фрэнка.

А мой фаворит этот (ни в одной строчке не участвовала):

Ньют Скамандер ходил по Нью-Йорку,
Подсмотрел в подворотне он порку.
Речи дар потерял
И без чувств он упал.
Ну и нравы у вас тут в Нью-Йорке.

---

Мне приснился странный сон про  Regis, а тут она передала мне флешмоб про книжки)

1. Где вы обычно читаете?
Где получится)

2. Книжная закладка или просто листок бумаги?
Бумажки разные, что под руку попадётся. В последнее время использую разные билеты из общественного транспорта тех двух стран, в которых побывала. А то мне их выбрасывать жалко — а тут вроде использую.

3. Вы можете остановиться во время чтения или вам нужно обязательно дочитать до конца главы?
До конца абзаца хотя бы дочитаю.

4. Вы едите или пьёте во время чтения?
Да, и ем, и пью.

5. Телевизор или музыка во время чтения?
Нет, или отвлекает, или я просто не слышу их. А смысл?

6. По одной книге за раз или сразу несколько?
Я обычно читаю несколько книг параллельно.

7. Книга, которая перевернула ваше сознание/потрясла вас за последние 2 года.
Два года? Хм, меня очень поразил роман «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл».

8. Читать вслух или про себя?
Про себя. Но мне нравится читать вслух)

9. Пропускаете ли вы страницы во время чтения?
Бывает, но редко. Обычно я всё читаю.

10. Бережно ли вы читаете книги?
Не слишком.

11. Вы пишете в книгах?
Нет.

12. Какую книгу вы перечитывали несколько раз и могли бы с удовольствием перечитать ещё?
Время от времени я перечитываю любимые романы Кристи, ещё «Джейн Эйр» и некоторые любимые произведения.

13. Хотели бы вы написать свою собственную книгу и о чём?
Да, хотелось бы дописать то, что и так уже начала.

14. Какие книги вы предпочитаете — бумажные или электронные и почему?
В бумажных ориентироваться проще — со страницы на страницу переходить и всё такое. Но электронную с собой таскать удобней.

15. А может быть, вы слушаете аудиокниги?
Меня они утомляют (на середине вторых «Волшебнегов» сломалась, например), хотя вот ГП всего прослушала как-то. И всегда есть гениально начитанный «Суер-Выер».

16. Легко ли найти нужную книгу в вашей библиотеке или поиски занимают продолжительное время?
После переезда мы расставили книги абы как с мыслью, что летом переставим нормально. Но не переставили, так что…))

17. Как вы выбираете новые книги для чтения?
По настроению.

18. Часто ли вы пользуетесь советами друзей почитать какую-нибудь книгу, обращаете ли внимание на рекламные анонсы новых книг?
Нет, советы почти не слушаю.

19. Одалживаете ли свои книги знакомым и берёте ли почитать?
Да и да.

20. Какие три книги вы возьмёте с собой, если они станут единственными на протяжении одного года?
«Улисса», Рабле и ещё что-то толстенное и из списка «давно бы уже прочитать, а!».

21. Покупаете ли подержанные книги? Отдаёте ли свои в букинист?
Покупаю, конечно. Не отдаю.

22. Кому передадите эстафету?
 Fyrvaktare,  Ионеска,  Layre,  Графиня Ллойд,  Miss Madnesss.

---

*минутка раздражения по поводу какобычно*

«Я не хочу, чтобы в продолжении ФЗ был акцент на ориентации Дамблдора…», — пишет какая-то личность вконтакте в комменте к посту про то, что не надо надеяться на хоть какой-то гельбус в продолжении, потому что Геллерт Альбуса не любил. Акцент! Акцент, блин! На ориентации Ньюта, Тины, Якоба, Куинни АКЦЕНТ не раздражает, не???

---

Я не думаю, что буду это писать (но кто-то уже должен был! Даты прямо напрашиваются!), но представьте фик, в котором Криденс приплыл бы в Англию, а там совершенно случайно встретился бы с глубоко беременной Меропой, и они как-то (тут километры обоснуя) нашли общий язык, и… может, всё было бы как-то получше для бедной Меропы. И для Тома.

---

А также Выставка (6000 слов из 80 0000 слов (конечное число указано примерно, текст в процессе).

Когда я шучу, что это история о том, как герой пошёл в магазин — чем же кончится его опасное путешествие? Я почти не шучу) там есть сюжет, но он очень тонким слоем размазан по всему остальному.

Я долго выбирала жанры и предупреждения на фикбуке, и вот что вышло:
Жанры: Романтика, Юмор, Флафф, Мистика, Повседневность
Предупреждения: Твинцест

Но там о рождестве, о наступающем празднике, и это ожидание праздника — празднично само по себе, там новогодняя атмосфера (пытаюсь), всё очень медленно и местами флаффно (местами не очень).

---

Пятая сказка из книги Питера Кэшорали «Волшебные сказки. Традиционные истории, пересказанные для геев» (Peter Cashorali "Fairy Tales. Traditional Stories Retold for Gay Men", Harper SanFransisco, 1995). (Остальные — по тэгу)).
Источник сюжета тут тоже очевиден — «Гензель и Гретель» прежде всего, но и сказки других народов про детей в лесу и ведьму.
Переводят  господин в клетчатом,  Графиня Ллойд и  Yves_.
Переводчицы никакой выгоды не извлекают)

Сказка эта вызывает у меня противоречивые чувства)) но из песни слова не выкинешь)

Гензель и Гретель

Жили-были двое детей и их родители в домике на опушке Великого Леса. Родители обращались с детьми плохо. Кто знает почему? Может, и с ними самими родители обращались плохо, а они продолжили семейную традицию. А может, им вообще не стоило заводить детей, и с кошкой они были бы гораздо счастливее. Но детям-то было всё равно – их то не замечали, то мучили.
Девочка, по имени Гретель, понимала что к чему и могла о себе позаботиться. Когда в доме сгущались тучи, она это чувствовала и спешила убраться с дороги. В результате её чаще не замечали, чем мучили. Но мальчик, по имени Гензель, был замкнутым и мечтательным. Единственным спасением для него были мечты и старые киножурналы, которые не всегда помогали. И его чаще мучили, чем не замечали.
Брат и сестра очень любили друг друга. Хотя у них не было друзей, они не скучали и не грустили без них. Гретель, которую родители не замечали, была рада чувствовать, что нужна брату, а Гензель был благодарен сестре, что она приглядывала за ним.
Однажды безлунной ночью, когда все спали, мать села в кровати, открыла один глаз и сказала:
— Пора избавиться от детей.
Отец тоже сел в кровати, открыл один глаз и сказал:
— Я думаю, ты права. А как?
Мать долго и напряжённо смотрела во тьму. Наконец она сказала:
— Мы отведём их в лес и оставим там.
Отец согласился:
— Хорошая идея.
Затем они закрыли глаза и уснули, а когда проснулись утром, никто из них не помнил этот разговор.
Но вот отец выглянул в окно: чёрные облака стаями неслись по небу. Ветер завывал, как человек, которому только что сообщили ужасные известия.
— Какой прекрасный день, — заметил отец. – Давай прогуляемся с детьми в лесу.
— И правда, чудесная мысль, — сказала мать. – Я заверну с собой обед.
Отец сказал детям собираться, потому что они пойдут на прогулку все вместе. Гретель сразу поняла, что тут дело нечисто, потому что они никогда ничего не делали всей семьёй. Она вывела брата на улицу.
— Наполни свои карманы белой галькой, — сказала она ему.
— А что такое? – полюбопытствовал Гензель.
— Они нас берут на прогулку, — сказала ему сестра. – Думаю, они попытаются нас потерять.
Итак, Гензель наполнил карманы.
Когда мать завернула обед, на что много времени не ушло, семья отправилась в лес. Вскоре они оказались в лесной чаще. Гензель, который ненавидел лес, стал ещё более замкнутым, чем обычно. Гретель держала его за руку. Каждые пару шагов она шептала: «Сейчас!», чтобы Гензель бросал камешек.
Когда они прошли уже довольно много, родители усадили Гензеля и Гретель рядышком на поваленное дерево.
— Дети, мы с мамой пойдём соберём дров, — сказал отец.
— Ждите нас здесь, — сказала мать, — вот ваш обед. Не ешьте его прямо сейчас.
Только они отвернулись и даже ещё десяти шагов не сделали, как забыли, что у них вообще были дети. Теперь они думали, что в лес пришли за дровами. Потому они подобрали несколько палок и отнесли их домой.
Когда родители пропали из виду, дети встали и пошли туда, где лежал последний белый камешек. И камешки, которые тускло светились под деревьями, убегали сквозь лес прямо к родительскому дому.
— Стоит ли нам возвращаться? – спросил Гензель.
— Не думаю, — ответила Гретель, — Давай посмотрим, что нам завернули на обед.
Но в бумажном пакете оказался только шоколадный батончик. Гретель не была сладкоежкой. А вот Гензель всегда мечтал о сладостях, но никогда их не получал. Он с удовольствием съел свою половинку батончика, а потом и половинку Гретель, поскольку знал, что она не будет возражать. Затем они взялись за руки и зашагали вперёд, повернувшись спиной к той стороне, откуда пришли.
Они были в Великом Лесу, также известном как Бесконечный Лес для тех, кому не посчастливилось потеряться в нём. И это подтвердит любой, кто терялся там, если конечно, вам удастся найти кого-то, кто там оказался и смог выбраться назад. Но такие люди встречаются редко: деревья в этом лесу росли густо, листья над головой почти не пропускали солнечный свет, многие тропинки вели в глубь леса, а наружу – всего несколько.
Дети шли весь день, пока сумерки постепенно не превратились в полный мрак, а животные, которые охотятся по ночам, не преступили к этому занятию. Гензель сильно нервничал, а Гретель, хоть она и уверяла, что всё будет хорошо, тоже немного беспокоилась.
Вдруг они увидели, что между стволами деревьев впереди мелькает свет. Они поспешили туда изо всех сил и наконец вышли на поляну. Там они увидели круг прожекторов на высоких чёрных стойках, а в нём другой круг – из камер на операторских тележках. Шла запись, но оператора нигде не было видно. Но самым удивительным был домик посреди полянки, который снимали камеры и на который были направлены прожекторы. Домик этот целиком состоял из конфет.
— Конфеты! – воскликнул Гензель. Он пробежал мимо камер прямо к дому и отломил от него кусочек.
— Карамель в шоколадной глазури! – закричал он. И начал уплетать за обе щёки. Гретель, которая предпочла бы что-нибудь горячее, подошла с некоторым колебанием.
— Давай, — сказал Гензель с набитым ртом, — останемся здесь навсегда.
— Ну, — начала было Гретель с сомнением, но больше ничего она сказать не успела, потому что в этот момент леденцовая дверь из макадамии открылась, и на пороге появилась дама.
Какой она была красоткой! Высоко начёсанные платиновые волосы, боа из белого меха и платье, рассыпающее тысячи бликов в лучах прожекторов. Она не была молода, и лицо её носило отпечаток былых трагедий, подобно тому, как пустыня носит следы океана. Дама даже не заметила Гретель, но проникновенно заглянула в глаза Гензелю и сказала:
— Ты. – Как будто именно его она ждала всю свою жизнь. Голос её напоминал сигаретный дым, чёрные шёлковые чулки и бессонные ночи.
— Да, — согласился Гензель и забыл про еду.
— Входи, — пригласила дама, — всё готово. И Гензель вошёл в домик.
Затем дама взглянула на Гретель – и выражение её лица изменилось, словно Гретель только что пошутила.
— Ничего особенного, не так ли, дорогуша? – сказала она. – Но ты всё-таки тоже заходи, а то скоро похолодает.
Гретель дама не понравилась, но она зашла за братом.
И изнутри ей домик тоже не понравился. Он, правда, не был сделан из конфет, как снаружи, но Гретель стало неуютно из-за темноты, пыли и беспорядка. Сигарета, дымящаяся в пепельнице, вот-вот упала бы на столик, и Гретель погасила её.
— Оставь всё так, как есть, дорогуша. Здесь всё так, как я люблю.
Затем она повернулась к Гензелю и сказала своим волшебным голосом, предназначенным только для него:
— Иди сюда, и давай поболтаем.
Гензель проследовал за дамой через весь дом, который оказался намного, намного больше внутри, чем снаружи, в её примерочную. Её прекрасные платья висели в шкафу как спящие ангелы, и вот дама села за столик перед тремя зеркалами.
— Садись поудобнее, — сказала она. — Расскажи мне о себе.
Гензель сел в маленькое кресло, заваленное подушками.
— А кто же ты? — спросил Гензель, и дама рассмеялась. Её смех очаровывал, и больше всего на свете Гензель хотел бы смеяться так же.
— Мы подружимся, — сказала дама. — Ты любишь магию? — и не дожидаясь ответа, она открыла баночку с кремом, увлажнила им лицо и вытерла остатки салфеткой. — Так, — сказала она, — кем бы мне быть? — она достала карандаши, кисточки и баночки с тенями. Пара штрихов — и лицо её преобразилось. Такие лица Гензель видел то ли в своих киножурналах, то ли во сне. — Хотел бы ты этому научиться?
— О да, — выдохнул Гензель, — но смогу ли я?
Дама подвинулась и похлопала ладонью по месту рядом с собой на скамеечке. И Гензель подошёл и сел рядом с ней. Сначала она коснулась карандашом его глаз, затем кисточкой, и когда Гензель посмотрел на своё отражение в трюмо, его глаза были в точности как у неё. Он был счастлив.
— Я могу рассказать тебе столько секретов, — доверительно сообщила ему дама, и за следующие дни Гензель учился у неё всему.
Гретель же между тем делать было нечего. Единственное подходящее занятие — разгрести весь бардак, в котором жила дама, — было под запретом. Стоило ей провести пальцем по пыли, как дама появлялась со словами: «Оставь всё на своём месте. Всё так, как я люблю». Больше всего на свете Гретель не хватало чувства, что она нужна брату, который теперь проводил всё своё время с дамой. Гретель видела, что он менялся день ото дня, словно дама отъедала от него по кусочку.
Однажды после обеда, когда дети пробыли в домике гораздо дольше, чем Гретель хотела бы, она пришла к Гензелю, который сидел перед трюмо и экспериментировал с кистями и баночками теней.
— Нам нужно бежать, — сказала Гретель в спешке.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Гензель, сосредоточенный на линии, которую он рисовал на одном из век.
Гретель взглянула в среднее зеркало и увидела, что у её брата глаза этой дамы.
— Она превращает тебя в себя, — сказала Гретель печально.
— Нет, не думаю. Она учит меня, как стать звездой, — он откинулся назад и посмотрел на себя в зеркало. Ему показалось, что человек в зеркале прекрасен. Такой человек не стал бы бояться того, чего боялся Гензель. И он сказал:
— Сегодня она посвятит меня в секрет того, как ходить на каблуках. Я не могу сейчас уйти.
Затем вернулась дама и села рядом с ним на скамеечку. Гретель не могла больше говорить с Гензелем.
Она знала, что именно ей придётся спасать брата. Понаблюдав, Гретель поняла, что единственная слабость дамы — её тщеславие. По правде говоря, эта слабость скорее питала, чем губила её, потому что по вечерам, когда дети ужинали, дам никогда ничего не ела. На-против, она жила вниманием и восхищением Гензель. Размышляя об этом, Гретель придумала план.
В день предполагаемого побега Гретель пришла на кухню, вытащила все противни из духовки и принялась мыть их как можно быстрее. И только она начала, как дама появилась со словами: «Оставь всё так, как есть, дорогуша. Здесь всё так, как я люблю».
— Ой, извините, я забыла, — затем она расширила глаза, как будто бы видела даму впервые, и сказала, — ой, да вы же кинозвезда, правда?
Трудно сказать, кем была дама, но в своё время она определённо побывала кинозвездой, вернее сказать, несколькими. Потому она сказала:
— Да, полагаю, да, — и впервые она улыбнулась Гретель.
— На самом деле, — продолжила Гретель, — вы снимались в моём самом любимом фильме.
— Правда? — изумилась дама, и вдруг заговорила тем волшебным голосом, каким обращалась к Гензель. — И что за фильм?
— Королева в печи, — ответила Гретель. — Я его пять раз посмотрела. Вы в нём великолепны! — и Гретель скрестила пальцы, надеясь, что её план сработает.
Дама, конечно, блистала во многих фильмах, но и под дулом пистолета она не смогла бы вспомнить свою роль в «Королеве в печи». Она даже не слышала об этом фильме. Но устоять перед похвалой Гретель не смогла и сказала:
— О да, мне пришлось потрудиться для этой роли, — и дама замолчала, надеясь услышать ещё больше комплиментов.
— А знаете, какая у меня любимая сцена? — спросила Гретель. — До сих пор мурашки по коже! Это финальная сцена, где вражеские солдаты врываются в замок, а вы бежите в кухню.
— В кухню? — повторила дама, воображая себе это.
— Ваши воины в меньшинстве, ваше королевство в огне, а вы предпочитаете смерть бесчестию, — сказала Гретель.
— Да, — вскричала дама, захваченная историей.
— Дверца печи открыта, и вы, не сомневаясь, бросаетесь в неё, — сказала Гретель, не сводя глаз с дамы, а затем стала напевать трагическую, но торжественную мелодию.
— Конечно! — закричала в полном восторге дама. — Мой погребальный костёр и могильный памятник! — она так увлеклась, что полезла в духовку с воплем «Прощайте!».
И как только дама оказалась внутри, Гретель захлопнула дверцу, подпёрла её стулом, чтобы её нельзя было открыть, и включила огонь на всю мощность. Затем она пошла искать Гензеля.
Он сидел перед трюмо в длинном блестящем платье дамы и выбирал парик, ведь его волосы были слишком короткими. Он выбрал парик того же цвета, что его волосы, и как раз примерял его, когда ворвалась Гретель.
— Мы свободны! — задыхаясь, сказала она.
— Конечно, мы свободны, — сказал Гензель, разглаживая и взбивая парик.
— Нет же! — нетерпеливо начала объяснять Гретель. — Теперь мы можем бежать. Я засунула ведьму в её собственную печь.
— Нет! — закричал Гензель и побежал на кухню с огромной скоростью, ведь он знал, как бегать на высоких каблуках. Но когда он открыл дверцу печи, там ничего не было. — Нам нужно найти её, — сказал он. И пока Гретель в сомнениях шла за ним, он обследовал каждую комнату домика. Но дамы нигде не было. Наконец, когда он зашёл в примерочную и прошёл мимо трюмо, он увидел её. У неё были высоко взбитые волосы, свет дробился и танцевал на её платье, и какой же она была красоткой! Когда Гензель радостно улыбнулся ей, она улыбнулась в ответ, и когда он поднял руку к лицу, она подняла руку в прощальном жесте.
— Ух ты, я звезда, — изумлённо сказал он. — В самом деле, пора уходить, — он на-кинул белое боа и пошёл к двери.
— А что же я? — печально спросила Гретель.
Гензель обернулся. Да, она, конечно, не блистала, но он подумал, как же она умна, что заманила даму в печь. А потому он сказал:
— Будешь моим импрессарио.
Когда они вдвоём открыли леденцовую дверь со вкусом макадамии, они увидели тропинку, которая вела из Великого леса. На другом её конце, крохотный, но сверкающий многими огнями, был виден другой город. Над городом прожекторы полосовали небо, словно объявляя восход новой звезды. И так, держась за руки, Гензель и Гретель отправились вместе в путь.

Вопрос: прочитала!

1. +1		5	(100%)
Всего:		5

@темы: Traditional Stories Retold for Gay Men

---

У нас тут снег выпал, а снежная погода у меня ассоциируется с ГП, так как я читала часть книжек, пока каталась к ученику и от ученика и ждала трамвай на остановке во время снегопада. В общем, погода способствует я уже даже сходила на фест и поглядела на заявки. И нашла парочку обе выполненные весьма привлекательных.

Но:
а) у меня всё равно аврал;
б) «Выставка» сама себя не допишет;
в) пойду порешаю тесты.

---

простите

запись создана: 30.11.2016 в 00:46

Вопрос: вы за

1. нигму		1	(3.13%)
2. пингвина		11	(34.38%)
3. сижу с попкорном		20	(62.5%)
Всего:		32

---

Видимо, скоро мне под каждым своим постом/комментом надо будет писать дисклеймер: «Этим сообщением я не хотела никого оскорбить». Кроме, конечно, тех, которыми хотела.

---

Нашла версию, что Ариана была носительницей обскура. Я б почитала что-нибудь на эту тему!

---

В оригинале Квинни сказала, что плохо понимает мысли англичан из-за акцента) ну это куда милей, чем «вы такие зажатые», ну))

*читаю сценарий, да*

---

Со второго захода я сообразила, почему всю вторую половину фильма

бла-бла про фантастических зверей

Тина меня слегка раздражала и почему я не слишком сопереживала Криденсу. Я совершенно не выношу эпизоды формата «—делай! не бойся! — нет, я боюсь, не буду!». Понятно, что там была ситуация та ещё, всё понятно, но для меня весь драматизм сошёл на нет, едва это началось. Потому что ну такой клишированный момент, что жуть(( и сразу ясно, чем кончится. А потом выдали ещё и почти двойника этого момента с уговариванием Криденса (что я тоже не люблю, на самом деле ужасно — и это усложнило мои попытки сочувствовать Криденсу).

Со второго захода стало полегче, потому что уже не было желания скорей узнать, что ж там дальше — а все эти эпизоды-уговаривания только затягивают сюжет, ничему толком не служа.

Грейвз-Геллерт всё ещё очень прекрасен, простите. И «что Альбус Дамблдор нашёл в вас?» Да-да, ревнуй молча! Но, если честно, я немного боюсь за судьбу гельбуса.

Надо почитать разную доп.информацию, наверное, более осмысленно, а то я хватаю разные случайные факты в разных обсуждениях.

---

Провели наш театральный фестивальчик)
В этот раз я поучаствовала не только в своей пьеске (текст которой теперь есть на фикбуке, бгг), но и массовкой — в ещё одной постановке. Очень интересно посмотреть, что получилось в записи — в прошлом году мне понравилось, как мы на видео смотрелись (и ещё я думаю — если вдруг каким-то образом мы захотим повторить ту постановку — нуавдруг едва ли кто-то захочет увидеть ещё — то по видео восстановим всё-всё).
В этот раз как-то очень разнобойно получилось: и танец-поединок (ыыы, едва они начали, как Графиня спросила у меня, как я думаю, кто из них Альбус, а кто Геллерт), и стихи, и убийственные песенги от Герцога с  Fyrvaktare, и Иван Грозный убивает своего сына…) правда, из участников — снова только мы, никого со стороны не было (а жалко — потому что интересно же!).

@темы: мои фики

---

Эрвен как-то написала для меня драббл про, эээ, одного из героев «отверженных»))

Они вбежали в собор смеясь. Она остановилась, немного задыхаясь, он любовался её милым нежным профилем на фоне серого камня. Её белая ладонь, полускрытая в лазурной пене кружева, опиралась о лакированное дерево лавки.
- Фу, тут пылью пахнет, - сказал Шарль, прижимая к носу платок.

- Так наполним это затхлое место благоуханием, - вновь засмеялась она.
Рука об руку они шли по огромному каменному собору, рассматривая резьбу, до головокружения всматриваясь в высоту сводов.
- Подавляющая бесчеловечность, - немного нервно усмехнулась она, - так и слышу стенания грешников.
Он молча сжал её руку, немного отодвигая кружево. Эта хрупкость её руки, чья белизна мгновение назад так поразила его, внезапно заставила Шарля испытать одновременно дрожь страха и желания. Он привлёк её к себе, нежно приподнял её лицо и поцеловал горячие губы.
Они очнулись от сладкого забвения минуту спустя, оба дрожали, оба запутались в благоуханных складках ткани одежд друг друга.
- Пойдём отсюда, - выдохнул он, прижимаясь к её шее, безумно желая увлечь её на ближайшую лавку, чтобы это забытое Богом и Дьяволом место наконец-то стало живым.
- Погоди, - прошептала она. – Пойдём к алтарю.
И они побежали. Она держала правой рукой руку мужа, а левой – пышные юбки.
Возле высокого алтаря под распятием они остановились. Она смотрела наверх, на крест и фигуру страдальца. Он не мог отвести глаз от её лица, обрамлённого локонами, выбившимися из высокой причёски.
- Смотри, - сказала она, - ему грустно, я думаю.
- Почему же, - возразил Шарль и снова прижал к лицу надушенный платок, - ему тут самое место.
- Любите друг друга – разве не он сказал? – она выпустила его руку и, медленно протянув её к подножию распятия, коснулась ног Христа.
- Что же, тогда его обманули, - пожал плечами Шарль. Но вдруг ему до смешного захотелось прибавить что-то к своим словам. Что-то ободряющее – не её, но того, на кресте.
- Скажи ему что-нибудь, - попросила она, как будто услышала, о чём он думает.
- Пусть, - засмеялся он, глядя ей в глаза. - Что?
- О любви, - улыбнулась она, - скажи, прошу. У нас её так много. Хватит, чтобы заполнить этот страшный собор до верхнего шпиля.
- Пусть, - повторил он, всё ещё не отводя взгляда, но где-то на границе зрения видя ноги распятого, - преступник раскается и не убьёт.
- Ещё, - попросила она, сжимая его руку.
- Пусть, - продолжил он, чувствуя, как кровь приливает к лицу, - сердце бесчеловечного законника смягчится к преступнику.
- Да, - согласилась она.
- Пусть, - и волнение захлестнуло его, мешая говорить, - бунтарь, отдавший себя борьбе за свободу, узнает любовь к человеку.
Она рассмеялась и обняла его, а он ответил ей на объятие, глядя через её плечо на склонённое лицо одинокого мечтателя, когда-то решившего, что людям надо бы любить друг друга.
Юные супруги Мириэль вернулись к своей карете бегом. И тут же забыли о причуде в соборе.

@темы: фандом, о котором не говорят

---

Мне кто-то передал флэшмоб про хорошие момент дня, но у меня совершенно нет сил. Я, знаете, как сегодня проснулась? Эрвен болеет, и она то ли закашлялалсь, то ли что ещё, но мне в полусне этот звук показался каким-то испуганным вскриком — и я проснулась в панике и с мыслью «ЧТО СЛУЧИЛОСЬ??????». И — внимание — меня до сих пор немного трясёт, до сих пор!
Это всё вождение и вялотекущий (но уже ВЕЧНОСТЬ, с августа! длящийся) аврал, с которым я ничего поделать не могу, потому что стоит отпилить гидре одну голову, как вырастает ещё три.
В результате у меня то давление вырастает (до мечты гипертоника, т.к. до 130/80, но мне это много ужасно), то слёзы из глаз льются сами по себе, то я могу, будучи очень уставшей, по два часа смотреть в потолок без сна. И всё бесит, всё. Даже то, что в обычном состоянии я бы спустила на тормозах, потому что снисходительна к чужим недостатками пофигистка, но сейчас бесит всё.

При этом хорошего хватает)) но сил писать о нём — никаких.

---

1. Как я люблю жопочтецов-то, а. Хотя это обычная вариация закона Мёрфи: если могут понять не так — поймут не так.

2. У нас есть дурацкий юмористический хэдканон, что Геллерт

спойлер, спойлер, хотя, кажется, все уже посмотрели

(из Нурменгарда, видимо) троллил Альбуса за пристрастие к бледнолицым нездорового вида брюнетам. Так вот! Альбусу было что ответить на это!

---

Вторник — gotham's day)

Что мне очень нравится в новом повороте, эээ, любовной драмы, так это

у tal_ch тут бы стоял тэг gayday

Барбара))) я имею в виду, глядите: Барбара забеспокоилась о Табите, потому вмешалась в дела Нигмы, который уверен, что это Бутч убил Изабеллу, тогда как, на самом деле, её убил Пингвин, потому что влюблён в Нигму. Вот где ещё в, ю ноу, просто сериале в рамках одного сюжетного витка мотиваторами будут аж две однополые любови (и две разнополые — наравне)? Т.е., может, Барбара и Табита друзья с привилегиями, но всё равно же.

Хотя и Барбара мне тоже очень нравится)) вот как же так) её разговор с Ольгой, которой изучение английского явно на пользу пошло…

---

Тот момент, когда театральный фестиваль в конце недели, а мы всё ещё путаем слова и толком не отработали вообще всё. Плюс в том, что это проза, ещё и нами написанная, конечно. И ещё в том, что тут нет таких эпизодов, когда надо двигаться идеально, иначе фишки не получится (в прошлом было два таких эпизода — вышли оч.хорошо, но до кого-то всё равно не сразу дошло, бгг).
Я бросаюсь на участников с организационными вопросами. Есть некое извращённое удовольствие в организационной деятельности.

---

волшебные животные

Я бы ещё раз сходила, чтобы внимательней следить за развитием идеи, вылавливать разные мелочи. Или хотя бы потом пересмотреть уже дома — и в оригинале, чтобы всеми этими саламандерами уши не забивать. И сценарий почитать, да-да-да.

1. Мне очень понравилось, хотя линия с салемцами получилась очень пунктирная, в результате нужно было очень напрягаться, чтобы сочувствовать Криденсу, но, по сути, из-за нехватки экранного времени он остался одноногим макгаффином (всё время думала про Мартина Четвина, кстати, особенно в сериале — но вот уж кому очень сочувствуешь, хотя казалось бы). Туда бы ещё пару сцен о его отношениях с сестрой, например, или что-то в этом духе. Но вообще, идея с салемцами — прямо офигенная.

2. Линия с Ньютом, Якобом, девушками и зверями хорошая, но, эээ, две параллельные любовные линии, два другая с двумя сёстрами, причём друг поумней с сестрой поумней, а друг попроще — с сестрой попроще. Што? Што?? С девушками постарались выдержать баланс: не слишком подчёркнуто разные, но и не слишком одинаковые — это хорошо, но сестра-аврор слишком много пищала и была беспомощной для, знаете, аврора (сразу вспомнился тот фильм про Бэтмена, где крутая журналистка Ким Бесинджер большую часть времени тоже пищит и беспомощна — но сколько времени-то прошло с тех пор!), а сестра-домохозяйка слишком часто залипала в клише глупенькой блондинки, непонятно, зачем бы ей этот образ по жизни. При этом она мне показалась более решительной, смелой и толковой. (И понравилась больше, угу).

3. Ньют прекрасный, временами я даже переставала в нём Мариуса видеть.

4. Мой фаворит — Грейвс! Оказалось, что мы с Эрвен весь фильм думали одну мысль: «Какие крутые у Гриндельвальда сторонники-то!» и ещё одну мысль: «Вот этому бы чуваку быть бы Гриндельвальдом!». И это Эрвен нравится Колин Фаррел, а мне нет. Но тут он внезапно офигенный! Так что, наверное, мне теперь он тоже нравится.

---

Четвёртая сказка из книги Питера Кэшорали «Волшебные сказки. Традиционные истории, пересказанные для геев» (Peter Cashorali "Fairy Tales. Traditional Stories Retold for Gay Men", Harper SanFransisco, 1995). (Остальные — по тэгу)).
Источник сюжета тут тоже очевиден.
Переводят  господин в клетчатом,  Графиня Ллойд и  Yves_.
Переводчицы никакой выгоды не извлекают)
Для единообразия мы решили изменить имена сыновьям купца)

Красавчик и Чудовище

Жил-был преуспевающий, а потому уважаемый купец. И было у купца три сына. Старшего интересовала только власть, и он хотел править миром. Средний обожал жестокость, и счастливее всего он был, когда уничтожал что-нибудь или кого-нибудь, желательно голыми руками. Их звали Кевин и Колин. Не было предела отцовской гордости за них. Младший же сын — это совсем другое дело. Лишённый особых стремлений, он всегда делал то, что ему говорили, кроме того, он совершенно неуместно любил цветы, а это был явно не тот товар, которым торговал купец. Звали младшего Кент, но – и даже отец признавал это – он был слишком красивым для мальчишки, потому все звали его Красавчиком, вовсе не считая это комплиментом.
Однажды купец созвал своих сыновей.
— Мальчики, — сообщил он, — мне нужно уехать по делам на пару дней, и я хочу, чтобы вы присмотрели за бизнесом, пока я в отъезде. Что привезти вам из поездки?
— Револьвер в бархатной кобуре, — сказал Кевин.
— Боксёрские перчатки из кожи козлёнка. И чтобы в них было как минимум по пять фунтов свинца, — сказал Колин.
— Отлично, ребята, — кивнул купец. – Красавчик, а тебе чего?
Красавчик пожал плечами:
— Я не знаю. Может, цветок, если тебе попадётся что-то особенное.
О цветке Красавчик просил всегда, но до сих пор ему ни одного не привезли.
— Хм, — сказал купец, как он обычно отвечал.
Он поставил портфель в машину и уехал. А стоило ему исчезнуть из вида, как Кевин и Колин пошли в его кабинет. Колин взломал замок шкафчика, где торговец хранил личные бумаги, а Кевин стал жадно просматривать их.
— Это работа для мужчин, — сказали они Красавчику. – А ты пойди и сделай нам кофе.
И поскольку больше всего на свете Красавчик хотел угодить своим братьям, он сделал, о чём его попросили.
Прошло несколько дней. Закончил свои дела наивыгоднейшим образом и ехал домой. Он вёз револьвер для Кевина и боксёрские перчатки для Колина, в конференц-залах, где он проводил свои встречи, цветов не было, только пара пыльных филодендронов, так что он ничего не вёз Красавчику. Купец выехал на дорогу, которую никогда раньше не видел. И похоже было, что она приведёт его домой гораздо быстрей, чем привычный путь.
— А что же время, если не деньги, — сказал он себе. И он двинулся по ней. Но дорога свернула, а потом ещё раз. И вскоре купец оказался среди ущелий и сосен. И весь оставшийся день он ехал, не встретив ни машины, ни дома, ни бегуна. Пришёл вечер, и он был вынужден ехать медленней, потому что дорога не была освещена. Внезапно фары у машины погасли и она остановилась. Он схватил свой мобильный телефон, но тот тоже не работал. Ругаясь под нос, чтобы сохранить присутствие духа, он запер машину и пошёл пешком. Он шёл, и шёл, и шёл, а потом ещё немного шёл. И в тот момент, когда он не сделал бы и шагу даже для спасения своей жизни, а мысль о том, чтобы вернуться, была невыносима, он заметил впереди свет. Он направился к нему и вскоре увидел многоэтажный дом. Ни одной машины не было припарковано рядом. И хотя холл был ярко освещён, в самом здании света не было. Купец подошёл двери. Она не была заперта, и он зашёл внутрь.
— Здравствуйте? – позвал он.
Но там не оказалось ни охранника, ни консьержа, ни управляющего, зато в холле оказался лифт. Купец заглянул внутрь. В лифте было только две кнопки: «Холл» и «Пентхаус». Итак, купец нажал кнопку «Пентхаус». Двери закрылись и он поехал вверх.
Когда двери снова открылись, купец оказался в самом большом и богатом пентхаусе из всех, когда-либо им виденных. Этаж был хорошо обставлен, но не загромождён мебелью. Окинув намётанным глазом антиквариат и картины на стенах, купец попытался оценить их и был до глубины души поражён отсутствием охранной системы.
— Здравствуйте? – снова позвал он. – Есть кто-нибудь?
Но казалось, что никого не было. Затем купец принюхался и по запаху нашёл стол, накрытый для ужина. Когда он снял крышки с электрических кастрюль, то был поражён тем, что кто-то полностью разделяет его вкусы.
— Ну, — сказал он сам себе, — легкий перекус вреда не принесёт.
И тогда он сел во главе стола и наложил себе немного того и этого. Он ел, и ел, и ел, пока не наелся так, что и ложки проглотить не смог бы. А затем съел ещё немного, потому что было бы грешно дать пропасть вкусной еде.
Доужинав, он встал из-за стола, поискал телефон, а не найдя не удивился, потому что в пентхаусе не было ламп, только огонь от свечей. Купец вернулся к лифту, но двери уже закрылись и как бы он ни искал, найти кнопку вызова он не смог.
— Кто-то рано или поздно должен сюда прийти, – заметил он сам себе, – а сейчас лучше всего устроиться поудобней.
В камине горел огонь, а напротив камина ожидал удобный кожаный диван.
— То, что нужно, — сказал купец, проверяя его мягкость.
Заснул он в мгновение ока.
Когда он проснулся, утро уже настало. Дрова в камине давно превратились в уголь, и кто-то укрыл купца тёплым одеялом.
— Здравствуйте? – позвал купец. – Кто-нибудь пришёл домой?
Но. Похоже, что всё ещё никого не было. С другой стороны стол, на котором вчера ещё был ужин, теперь ломился от завтрака. И так же, как и вчера, еда была как раз ему по вкусу.
— После такого денька, как вчерашний, — сказал он себе, усаживаясь за стол, завтрак пойдёт мне на пользу.
Он ел, пока не почувствовал, что вот-вот лопнет, а затем съел ещё немного, ведь в мире было столько мест, где люди голодали. Как раз когда он допивал последнюю чашку кофе, двери лифта открылись.
В лифте никого не было. Купец всё-таки не мог провести остаток своей жизни в пентхаусе, а потому он надел свой пиджак и шагнул к лифту. Он уже собрался войти в лифт, как вдруг заметил то, чего не увидел прошлым вечером. Рядом с лифтом стоял лакированный столик, а на нём ваза, и в этой вазе росла орхидея. Её цветок был чёрно-синим. И хотя купца не тронул сладкий аромат цветка, купец вспомнил просьбу своего сына Красавчика.
— В этом же ничего страшного? – рассудил он.
Но поскольку ответ на этот вопрос не пришёл ему на ум, купец сорвал цветок и положил его в карман.
И тут оказалось, что охранная система всё-таки была, потому что вдруг заработала сигнализация, подобная рёву разгневанного животного. Затем дверь распахнулась. Кто-то огромный с топотом ввалился в комнату и, схватив купца за грудки, прижал его к стене.
— Ну, не милашка ли ты! — прорычала громадина. – Я дал тебе крышу над головой, еду, тепло камина, а в благодарность ты обокрал меня. Тебе стоило бы записаться на мой семинар «Как быть идеальным гостем».
Оказалось, что на разозлённой громадине был лишь наряд из кожаных ремней и металлических колец. Купец подобную сбрую видел только на лошадях и собаках, а потому решил, что он в руках Чудовища.
Однако купец сохранил спокойствие.
— Ты имеешь полное право гневаться, — сказал он умиротворяюще, — я вёл себя недопустимо. Позволь мне всё исправить.
— Что у тебя на уме? – прорычало Чудовище.
Купец нащупал внутренний карман пиджака и вытащил чековую книжку и ручку.
— Назови свою цену, — сказал он величественно.
— Деньги?! – взревело чудовище. – Оглянись вокруг, мой сладкий! Разве похоже, что мне нужны деньги?!
Он приподнял купца в воздух и так встряхнул, что у того кости заскрипели.
Вот теперь купец по-настоящему испугался.
— Не убивай меня, — молил он, болтаясь в воздухе. – Пожалуйста! Мне нужно заботиться о семье, о моих бедных мальчиках – Кевине, Колине и Красавчике.
— Красавчике? – повторило Чудовище и медленно опустило купца на пол. – У тебя есть сын по имени Красавчик?
Чудовище ненадолго задумался, разглаживая складки на пиджаке купца:
— Что ж, вот, как всё будет: оставь орхидею себе, а когда вернёшься домой, отправишь ко мне своего сына по имени Красавчик.
Чудовище поправил галстук купца, подтянув узел так высоко, что купец едва мог дышать:
— Я знаю, что в этом вопросе ты меня не обманешь, — прошептал он, а затем игриво подтолкнул купца прямо в лифт.
Двери закрылись, и лифт поехал вниз.
Из лифта в прихожую купец выбежал. Оказалось, что машина была припаркована прямо у дверей, но купец даже не задумался, как это вышло. Он запрыгнул в машину, завёл мотор и под визг тормозов рванул прочь.
Он добрался домой в рекордное время. Отдав Кевину и Колину подарки, купец отправил их прочь. Затем он повернулся к Красавчику:
— Я кое-что привёз для тебя, — сказал он и вытащил из кармана орхидею.
— О, орхидея! – воскликнул Красавчик, но тут же нахмурился: — Какая она странная… похожа на синяк.
Но стоило ему поднести цветок к носу и понюхать, как сладость аромата покорила его.
— Спасибо, отец, она просто божественна.
— Ну, да… правда достать её было не так-то просто,— сказал купец и затем, пряча глаза он рассказал Красавчику, что произошло с ним в апартаментах Чудовища.
– Так что, Красавчик, — заключил он, — всего этого можно было бы избежать, если бы вместо цветка ты попросил что-то более толковое, как твои братья. А потому я думаю, вполне справедливо, если ты возьмёшь на себя хоть немного ответственности за свои действия и поедешь вместо меня в пентхаус Чудовища.
И он взглянул на Красавчика, чтобы увидеть его реакцию. Красавчик знал, что вечно разочаровывает отца и потому старался выполнять все его просьбы, чтобы сгладить разочарование. Этот раз не стал исключением.
— Хорошо, — печально сказал он, — я пойду собираться.
Тогда купец отвёз Красавчика в одинокие апартаменты Чудовища и попрощался с ним. Красавчик даже до двери не дошёл, как купец, которому прощания причиняли боль, уже скрылся в облаке пыли. Красавчик прошёл через холл прямо в лифт, где нажал на кнопку «Пентхаус». Двери закрылись, и лифт устремился вверх.
В пентхаусе ещё было светло, хотя в холле сгустились сумерки, и никого не было вокруг. Как купец описал, так всё и оказалось. Но так как Красавчику не хотелось есть, еды на столе не нашлось. Делать было нечего, потому он поставил чемодан и огляделся. Антиквариат и произведения искусства не слишком его интересовали, зато здесь повсюду были орхидеи. Неизвестно, сколько времени прошло, когда вдруг все свечи разом зажглись, дверь открылась, и некто появился на пороге. Красавчик узнал Чудовище по описанию купца, но на всякий случай спросил:
— Ты Чудовище?
— Да, — прорычал Чудовище, — А ты Красавчик. Мудак, который пытался украсть мою орхидею, прислал тебя, чтобы спасти свою шкуру. Хотя было б, что спасать.
Купец был очень уважаемым членом общества, и Красавчик никогда не слышал, чтобы о нём так говорили. Ощущение было странным.
— Днём, — продолжил Чудовище, — квартира в твоём распоряжении. Единственная твоя обязанность – присматривать за моими орхидеями. У меня их тут много, и чувствуют они себя не очень. Вечером, после ужина, твоя единственная обязанность – делать меня счастливым. Смекаешь?
— Да, — сказал Красавчик.
— Хорошо, следуй за мной.
Чудовище привёл его в огромную спальню, какой Красавчик в жизни не видел – вроде роскошного подземелья.
— Раздевайся, — сказал Чудовище, — давай-ка поглядим на тебя.
Красавчик, который привык делать всё, что ему говорят, разделся.
— Ты немного костляв, — заметил Чудовище, — но сойдёт. Я собираюсь подучить тебя приносить мне удовольствие. Я суров, но справедлив. Если ты будешь стараться, мы поладим, а если нет, будешь наказан. А теперь иди сюда: время для твоего первого урока.
Красавчик подошёл. И хотя Чудовище был требовательным и дотошным, он не был жестоким, и Красавчик провёл время гораздо лучше, чем предполагал. Когда они закончили, Чудовище задал странный вопрос:
— Красавчик, ты меня любишь?
— Это было невероятно, — честно признал Красавчик, — но нет, я тебя не люблю. Да и как могу я? Ты же Чудовище.
Чудовище, казалось, удовлетворил этот ответ, и он ушёл. Красавчик принял душ и лёг спать.
На следующее утро он продолжил изучать пентхаус, который оказался гораздо больше, чем можно было предположить: прибавь одну комнату – и он стал бы бесконечным. За одной дверью нашлась студия художника, а за другой мастерская. Одна за другой открывались двери: в кондитерскую, палатку гадалки, лабораторию, полную образцов минералов. Короче говоря, он обнаружил всякое возможное занятие и хобби здесь, в пентхаусе Чудовища. В какую бы комнату Красавчик не зашёл, везде были орхидеи всех цветов радуги: красные, как полосы, оставленные ремнём, синие, как свежие синяки, жёлтые, как уже подживающие синяки, но все они источали тот же густой и сладкий аромат. Лишь немногие чувствовали себя хорошо, остальные страдали от застоя воды или от нехватки воды, от тесных горшков или пыли. И задание теперь показалось Красавчику бесконечным.
Когда наступил вечер и все свечи зажглись одновременно, Красавчик отправился к обеденному столу и нашёл там свой любимый ужин: хлеб с изюмом, намазанный арахисовым маслом и газированную воду. Он поел, а когда закончил, дверь отворилась, и Чудовище (где бы он там ни проводил дневные часы) появился. Красавчик отправился с ним в спальню на второй урок, который закончился так же, как и первый:
— Красавчик, ты любишь меня? – спросил Чудовище. И Красавчик ответил:
— Нет.
Шло время. Однажды днём, прогуливаясь со своим пульверизатор, Красавчик открыл дверь и оказался в библиотеке. Книгами он никогда особо не интересовался, потому что связывал их с мрачной погоней за властью своего брата Кевина. Но на столике рядом с орхидеей, заражённой паутинным клещом, он заметил книгу под названием «Орхидеи: уход и подкормка». Это было то, что нужно. Он сел на удобный стильный стул и прочитал книгу от корки до корки. Красавчик не только выяснил, что орхидеи лучше всего растут при регулируемых внешних условиях, например, в теплицах, но также и получил удовольствие от чтения. В последующие недели он исследовал книжные полки и читал обо всём, что попадалось ему на глаза.
Однажды он открыл дверь, за которой нашёлся полностью оборудованный гимнастический зал, где были и тренажёры «Наутилус», и степперы, и хромированные стойки для упражнений со свободными отягощениями. Гимнастикой Красавчик никогда особо не интересовался, потому что она была связана с жестокостью его брата Колина. Но рядом с орхидеей, на которую падало слишком много прямых солнечных лучей, лежала книга под названием: «Создай совершенство стана». И по тонированным в серебро фотографиям Красавчик понял, что упражнения могут повысить эстетическую привлекательность тела, а если в процессе ты станешь сильнее и выносливей, что ж, не так уж это и плохо. Он прочёл книгу от начала до конца и стал заниматься ежедневно.
Между тем Чудовище присматривал за Красавчиком, хотя тот не знал об этом. По мере того, как росла сила Красавчика, Чудовище всё больше и больше подначивал его сопротивляться во время их ночных уроков. А после, когда они вместе лежали в постели, Чудовище вовлекал его в обсуждение того, что Красавчик как раз читал, будь то философия, теория цвета или технология французской выпечки. Но каждый разговор кончался одинаково.
— Красавчик, ты любишь меня? – спрашивал Чудовище. И Красавчик отвечал:
— Нет.
Когда план упражнений, включавший плавание, аэробику, тайцзи, тяжёлую атлетику, и чтение (Красавчик составил список из двух тысяч наиболее значимых в мировой литературе книг и теперь читал его) стали занимать всё больше времени, Красавчик подумал, что было бы гораздо удобнее, если бы все орхидеи Чудовища находились в одном месте. Он решил построить теплицу на террасе, с увлажняющей системой и термостатом, чтобы создать для орхидей самые лучшие из возможных условий. В пентхаусе он нашёл все необходимые материалы и мастерские, нужные для каждого этапа проекта. И Красавчик, который в жизни не задумывал ничего подобного, да и вообще ничего не задумывал, если уж на то пошло, приступил к работе с большим воодушевлением.
По вечерам Красавчик показывал чертежи и диаграммы Чудовищу, и они вдвоём обсуждали каждую мелочь. Часто они не соглашались друг с другом, потому что впервые в жизни Красавчик высказывал собственное мнение. Иногда их трения становились агрессивными, но всё кончалось как следует. Красавчик изучал плотницкое дело, работу со стеклом и электричеством, а также термодинамику, пока однажды ранним вечером в середине лета на террасе не выросла теплица, куда поместились все до одной орхидеи Чудовища. Пахло там как райских кущах.
День был жаркий, так что когда Красавчик сел ужинать, он положил себе только салат и немного бульона. Когда он подносил ко рту ложку, луч вечернего солнца блеснул вдруг в бульоне, и в этом луче Красавчик увидел лицо своего отца. Купец выглядел сильно постаревшим и истощённым, словно изнутри его грызла ужасная тревога.
— Ну, конечно же! – воскликнул Красавчик и положил ложку в тарелку. – Он же не знает, что со мной стало! Он наверное думает, что я мёртв, и винит себя в этом.
Красавчик решил попросить у Чудовища разрешения встретиться с отцом.
Той ночью у них была горячая дискуссия о подходящей температуре для теплицы. Красавчик почти одержал победу, цитируя всех специалистов по теме, но проиграл последовавшее за этим состязание в борьбе, хотя Чудовище одобрительно заметил, как трудно в этот раз было его одолеть. Когда Красавчик признал поражение и отработал штраф, он повернулся к Чудовищу и сказал:
— Мне нужно кое о чём тебя попросить.
— Проси, — ответил Чудовище, глядя на него.
— Сегодня в ложке бульона я видел отца, — сказал Красавчик. – Он ужасно выглядит. Мне кажется, он беспокоится обо мне. Ты же отпустишь меня повидаться с ним и сказать, что всё в порядке?
— Нет, — ответил Чудовище.
— Но мне нужно увидеть его, — настаивал Красавчик. – Я не задержусь там надолго, мне здесь нравится. Так что отпусти меня.
Чудовище видел, что Красавчик намерен добиться своего, и обрадовался этому, но сказал самым своим угрюмым голосом:
— Хочешь идти, иди. У тебя три дня. Но не вернёшься к закату четвёртого дня, не возвращайся вовсе, потому что здесь для тебя уже ничего не будет.
— Я обещаю, — поклялся Красавчик, — спасибо.
— А теперь мне нужно кое-что у тебя спросить, — сказал Чудовище. – Красавчик, ты любишь меня?
Красавчик был благодарен Чудовищу за разрешение. И в пентхаусе он был счастлив, как нигде больше, и даже счастливей. Он почти сказал «да», но затем подумал: «Зачем мне лгать ему?». И сказал «нет». Чудовище кивнул, пожелал ему спокойной ночи и ушёл.
На следующее утро двери лифта были открыты. Красавчик вошёл в лифт, нажал на кнопку холла, двери лифта закрылись, и он поехал вниз. Он пересёк холл и взялся за дверную ручку, когда услышал слова Чудовища:
— Помни: вернись до заката четвёртого дня, или ничего для тебя здесь больше не будет.
Красавчик обернулся, желая увидеть Чудовище при свете дня, но никого не увидел.
А когда Красавчик повернулся к двери, это уже была дверь дома его отца. Он открыл её и вошёл внутрь. Он знал, что утром в это время отец обычно пил кофе в кабинете и просматривал счета, но когда Красавчик вошёл, он увидел Кевина, за столом купца и со счетами, и Колина, который лежал на полу и колол орехи в горсти.
— Привет, — сказал Красавчик, — где отец?
— Гляньте-ка, кто здесь! – сказал Кевин, не поднимая взгляда.
— Где отец? – спросил Красавчик ещё раз тоном, который использовал, когда они с Чудовищем спорили о чём-то.
Кевин посмотрел на него в удивлении.
— В саду, — сердито сказал он.
Красавчик собрался уходить, и Колин по привычке стал издавать чмокающие звуки ему вслед. Не раздумывая, Красавчик посмотрел на брата так, как на него самого частенько глядел Чудовище: будто бетонной стеной промеж глаз засветили. Колин поспешно вернулся к своим орехам.
Купец сидел на скамейке под ивой в самом дальнем углу сада. Его руки были зажаты между коленями, а голова поникла. Он выглядел сильно постаревшим.
— Папа, — закричал Красавчик. — Не беспокойся, со мной всё хорошо. Вот видишь, я вернулся повидать тебя.
Купец взглянул на него и моргнул.
— А тебя что, не было?
— Ты меня высадил возле апартаментов Чудовища, — напомнил ему Красавчик. — И оставил там. Разве ты не сходил с ума от беспокойства, гадая, что случилось со мной?
— Да не особо, — ответил купец.
— Что ж с тобой тогда стряслось? — спросил Красавчик.
— Твои братья, — жалобно проскулил купец. — Они отобрали у меня бизнес, сказали, что я слишком старый. Слишком старый, чтобы управлять делом, которое я создал с нуля.
Красавчик быстро потерял терпение в разговоре с отцом. Но старик выглядел таким потерянным, что Красавчик сел рядом с ним на скамейку. Стоит заметить, что одна из тем, которую они с Чудовищем обсуждали в постели, касалась торгового права. Расспросив купца поподробнее, Красавчик выяснил, что его отец в общем-то ничего не отписывал сыновьям, те просто его запугали. Он взял отца за руку и осторожно сопроводил его в кабинет, закрыв за собой дверь. Двадцать минут спустя дверь распахнулась, и Кевин с Колином выскользнули наружу, отлученные от семейного бизнеса. Купец сидел за своим рабочим столом, превратившись в того, кем был когда-то.
— Не знаю уж, что Чудовище с тобой делал, сынок, — заявил он. — Но такой человек, как ты, мне б пригодился. Оставайся, и я сделаю тебя партнером.
Когда-то такие слова отца могли бы осчастливить Красавчика. Но сейчас он только покачал головой.
— Нет, — мягко отказался он. — Я в гости заглянул. Мне нужно вернуться к Чудовищу до заката через три дня, или всё, чем я занимался там, пропадёт.
Но чтобы показать купцу, что он ценит его предложение, Красавчик дал несколько советов о том, как обезопасить свой бизнес в дальнейшем.
Кевин, который подслушивал у замочной скважины, выпрямился и тихо сказал:
— Почему бы нам не придумать что-нибудь особенное для нашего любимого братика, чтобы он понял, как мы ему за всё благодарны?
— Ага, — согласился Колин, сжав кулак и постукивая им о ладонь.
Вечером третьего дня, когда Красавчик готовился пораньше лечь спать, в дверь постучали, и братья вошли в комнату. У них была большая бутылка шампанского, уже открытая, и три бокала.
— Что, возвращаешься завтра? — задумчиво заметил Кевин. — Слушай, мы с Колином оба сожалеем, что между нами было столько вражды. Может, выпьем? И пусть кто старое помянет, тому глаз вон.
— Почему бы и нет, — сказал Красавчик, принимая бокал.
Он сбился со счёта, сколько раз мечтал, чтобы братья сказали ему что-то вроде этого.
Кевин наполнил три бокала, затем поднял свой и сказал:
— За твой нетрадиционный образ жизни. Пусть он сделает тебя счастливейшим в мире.
Они чокнулись. Красавчик залпом осушил бокал, не заметив, что братья выплеснули содержимое своих через плечо. Кевин снова налил.
— И за нас троих, — поднял он тост. — Братья навек!
Красавчик выпил и за это.
— За старые добрые времена, — предложил Кевин, и Красавчик выпил. У Колина тоже был тост:
— За то, чтобы мы были сверху, а ты снизу, где тебе и место.
Но за это Красавчик не выпил, потому что снотворное, которое Кевин положил в шампанское, было очень сильное, и Красавчик отключился.
На следующий день он проснулся поздно. Болела голова, тошнило, и он ничего не помнил. Он подумал, что перекус успокоит его желудок, и спустился на кухню. Съесть захотелось только бульона, потому Красавчик открыл банку и разогрел себе немного. Солнце садилось, и только он поднёс к губам ложку, как лучи отразились в ней и в этом свете он увидел лицо Чудовища. В голове Красавчика прояснилось, и он вспомнил, какой сегодня день. Выронив ложку, он кинулся к выходу. Но путь загораживали Кевин и Колин, лица их окаменели от отвращения.
— О нет, братишка, ты никуда не идёшь, — сообщил ему Кевин. — Не раньше, чем будет слишком поздно.
— Ага, — согласился Колин, скрещивая свои ручищи на груди.
— Прочь с дороги, — зарычал Красавчик.
Взмахом левого кулака он отшвырнул Кевина в одну сторону, а взмахом правого — Колина в другую, распахнул дверь и вылетел наружу. Не сделав и пару шагов, он понял, что никогда больше не вернётся в дом купца. А на третьем шаге он вбежал в холл апартаментов Чудовища. Двери лифта были открыты. Красавчик нажал на кнопку, двери закрылись, и он поехал вверх.
Хотя внизу уже почти стемнело, наверху в пентхаусе было всё ещё светло, как днём. Красавчик бежал из одной комнаты в другую, в третью и звал Чудовище. Но все эти комнаты были пустыми. Наконец, он решил заглянуть в теплицу. Пока его не было, все орхидеи зацвели. Окружённый ими, в молчаливом ожидании посреди удушающего аромата стоял Чудовище.
— Ты ещё здесь, — засмеялся Красавчик. — Я так рад! Я люблю тебя!
И внезапно он понял, что наконец-то видит Чудовище в дневном свете. Он окинул его внимательным и долгим взглядом. К его изумлению, перед ним стояло вовсе не чудовище, а самый красивый мужчина на свете.
— Чудовище, — сказал он в изумлении. — Ты что, всё это время был заколдован?
— Нет, — ответил тот, — это ты был заколдован. А теперь заклинание разрушено и ты свободен. Можешь уйти или остаться. Можешь делать всё, что пожелаешь.
— Я хочу остаться с тобой, — сказал Красавчик и улыбнулся. — Но при одном условии.
— Каком? — спросил Чудовище.
— Сегодня вечером, после ужина, — сказал Красавчик. — Ты будешь Красавчиком, а я — Чудовищем.
— Всё как пожелаешь, — пообещал Чудовище. И, как любое Чудовище, он сдержал своё слово.

Вопрос: прочитала!

1. +1		21	(100%)
Всего:		21

@темы: Traditional Stories Retold for Gay Men