сделала набросок, на котором изображено ПЯТЬ человек

---

я болею и поэтому флэшмоб (на который вряд ли кто-то ответит, но вдруг)

«Я читаю фик и понимаю, что он написан Джайей/hahnenfeder, если…»

длинные тире не в счёт! сейчас они многогде есть!

@темы: фм

---

*непонятный пост*

— а давай… нет, это сопли.
— что? что?
— ну… нет, это правда сопли.
— а всё-таки!!
— *излагает*
— ДА!! ЭТО ОЧЕНЬ КРУТО!! пусть так и будет!!! очень хороший сюжетный ход!!!! *пауза* я сентиментальная сопля, да?

---

в пост на правдорубчике про отп в классической литературе пару раз пытались вбежать какие-то граждане с воплями, причём последний гражданин вбежал с воплем мневасжаль. нооо его проигнорировали в целом — и сейчас там народ интеллигентно обсуждает, кто хуже поступил в истории Рембо и Верлена — Рембо или Верлен

---

*дурацкий пост*

этот актёр

похож на плод греха Рупера Пенри-Джонса и Джейми Белла
я весь фильм страдала, пытаясь понять, кого ж он мне напоминает)

@темы: фандом, о котором не говорят

---

вечер воскресенья — самое время, когда можно повесить две неудааачные картинки *__*

это у меня уже потолок, если что, лучше уже оч.вряд ли будет(( я пока продолжаю тренироваться, но я уже макушкой этот самый потолок ощущаю

это хз что, просто набросок — я хотела рисовать картинку, но картинка получилась совсем плохая, набросок лучше

мысль картинки тоже хз в чём, просто слив эмоций на известную тему.

это типа тизер к 13 главе эпика) ну тоже таксебе

не в обзоры

@темы: Ричард О., ОЭ, проект «одинокий», мои картинки

---

сказка о происхождении ызаргов меня озадачивает. то, что они наказаны (помимо очевидного) бес-? обоеполостью, например. и тем ещё, что совокупляются со всеми подряд, не глядя, кто, что, где.
но ведь в рамках книжки если мужчина спит со всеми подряд (эээ, со всеми женщинами, другое не обсуждается, другое — не плохо, по словам автора, но это либо предмет для шуток/клеветы/злословия/сплетен, либо просто древняя древность) — это хорошо, это плюс. если женщина (с мужчинами, ну вы поняли) — тоже не плохо, в общем-то (что довольно внезапно, кстати, при лютой-то мизогинии ОЭ в среднем по палате).
тогда чем же они отличаются от тех найери? тем, что найери манипулировали сексом? так а положительные книжные герои не манипулируют? тем, что найери мешали истинной любви? да смешно… в книжке любовь и верность большей частью высмеиваются, воспеваются только краткие, драматичные, неразделённые и желательно, чтоб один из пары уже умер. тем, что секс у них был не строго гетеросексуальный?..
я понимаю, что внутри мира эта сказка может отражать какие-то моральные представления и та-та-та, но сказка всё равно не народная, автор у неё есть — и… в чём мораль-то?

@темы: ОЭ

---

200 стр.

---

на правдорубчике обсуждают отп из классической литературы.

оказывается:
1. кто-то ещё шиппер Белый Рыцарь/Алиса (я обожаю эту главу из «зазеркалья» и вечно над ней реву).
2. кто-то ещё читал «Фальшивомонетчиков» (и шиппер Бернар/Оливье, ура!)
3. кто-то ещё читал «Подростка» и высмотрел там Тришатова и его приятеля.
4. кто-то ещё читал «Фаустуса», бгг.
5. про «Капитанскую дочку» я молчу, молчу в тряпку.

---

читаю, кстати, «Отверженных». я и забыла, с какой скоростью ползёт сюжет у Гюго

@темы: фандом, о котором не говорят

---

 Vassa07, што ты делаешь? весь вечер рисую руки

---

1. когда жалуются, что болит ухо, я обычно советую: погрей утюгом. а потом полчаса, сквозь общественное ржание, объясняю, что имела в виду погреть полотенце, а уже полотенцем ухо.

2. обсуждаем ВНЕЗАПНО ИГРУ по ОЭ. Юра:
— так, получается, на Изломе у Алвы с Диком не может быть детей?
Я:
— нет.
*пауза, пауза, пауза*
я:
— ты же имел в виду… у каждого в отдельности, да?

«я понял тебя с первой оговорки по Фрейду»©

не в обзоры, если что))

@темы: чешуя, ОЭ

---

остальное тут

---

смотрим вчера фотографии Ялты у  Arme.
Эрвен, задумчиво:
— я даже знаю, чем кончится наш текст…
я, пытаясь понять, где в финале эпика должно фигурировать море:
— какой? О_о
— про Крым, — отвечает она мне.

ПРО КРЫМ??? ДА ЁЛКИ

---

*нищастно*

не могу вспомнить подробности истории Марка и Лакония, которые когда-то Камша на каком-то форуме писала. кажется *__*
может, кто-то что-то помнит?
там переодевания имели место… но другие детали моя память выдавать отказывается.

или переодевания (и подробности) были в истории Арсака и Сервилия?

@темы: ОЭ

---

нашла другую бумагу, которую тоже можно попортить.

Пако с веником)))

я его не так совсем представляю, но результат такой мимимишный, что нельзя не поделиться же))
а сцена эта, с его участием, грустная очень *___*

не в обзоры)

@темы: ОЭ, проект «одинокий», мои картинки

---

…и тут выясняется, что Авила, возможно, была бы не против
АААА


да что ж такое!

*это был второй непонятный пост за день*

---

непонятная запись

*проверяет, не ноябрь ли случайно за окном.
нет, февраль, скоро март.
а по некоторым признакам — ноябрь

---

«легкое бешенство, смешанное с врожденным благородством» ©

прекрасно же

@темы: Ричард О.

---

Глава двенадцатая, где все подряд снова куда-то едут, а Марсель, Жермон и Альдо получают невыполнимые поручения. а соавторы снова решили похохмить.

Жермон и Марсель из первой главки

авторы:  Hahnenfeder и  Yves_, а также спасибо Юре за советы
название: Проект «Одинокий»

остальная информация

фэндом: ОЭ
персонажи: канонные
пейринг: канонный основной — алвадик, но также и разные другие, в том числе могущие сквикнуть
жанр: ау, немножко антиутопия, приключения, детектив
тип: слэш
рейтинг: R
статус: WIP
саммари: условная середина двадцатого века, Талиг как сверхдержава, которая зашугала остальные страны, Лионель как диктатор. магия из мира никуда не делась, но не торопится обнаруживать себя. а, и ещё есть странноватая психушка, в которой заперт Ричард Окделл и которой руководит Август Штанцлер.

предыдущие главы — по тэгу

обзорам

[L]hahnenfeder[/L] и [L]yves_[/L] <a href="http://solitary-cyclist.diary.ru/p185776287.htm">продолжают</a> фик «Проект «Одинокий», алвадик, слэш

12. «L’Hermite» (Отшельник), ок. 9300 слов

12. «L’Hermite»

Малые Фебиды, дом господина и госпожи Ришон; позже — дорога на Олларию

Рокэ сказал, что Жермон Ариго будет ждать в Малых Фебидах, городишке недалеко от Фебид, входящих в Кольцо Эрнани, и Марсель уже несколько дней служил источником сплетен и домыслов у приятнейшей на вид семейной пары, которая сдала ему комнату, потому что гостиницы без тараканов в этих чрезвычайно малых Фебидах не водилось, а ночевать где-то (и не в машине) было нужно.
Представился Марсель Арсеном Ченизу и изо всех сил производил впечатление простого трудяги из Эпине, которого выгнали с завода, так он на оставшиеся деньги решил послоняться по стране, а потом осесть в столице.
Хозяин, Уго Ришон, ему не верил и каждый вечер выдвигал своим приятелям новую версию, кто такой на самом деле их с женой загадочный постоялец. Последней и самой популярной среди приятелей Ришона была идея, что Ченизу — урготский шпион, доказательством чему служила клетчатая кепка с этикеткой «Произведено в Урготе». Кепки эти сотнями продавались в талигойских магазинах, но, наверное, до Малых Фебид их по понятным причинам не довезли, а потому здесь они считались экзотикой и признаком шпиона.
Хозяйка, Аделина Ришон, женщина крупная и добродетельная со всех сторон, Марселю поверила, а может и нет, но в любом случае относилась к нему с оттенком симпатии, которую можно было бы назвать материнской, если бы она выражалась более благопристойно. Но Марсель не жаловался, всё равно делать в этих очень и очень малых Фебидах было решительно нечего, Ариго никак не приходил, клубов тут не наблюдалось, как и казино. Конечно, была танцплощадка для молодёжи, но сходив туда разок, к молодёжи Марсель решил себя больше не причислять.
Каждый день Марсель ходил на городскую площадь, где, по словам Алвы, Ариго, явившись в город, должен был прилепить на один из фонарных столбов объявление о продаже участка земли недалеко от Доннерштрааля. Марсель обходил все столбы, внимательно изучая объявления: продавали что угодно, только не то, что было нужно ему. Затем он пил чай в единственном на весь город кафе, обеспечивая владельца дневной выручкой, а потом возвращался к Ришонам и писал письмо Левконое, надеясь, что запомнил имя правильно и это была действительно Левконоя. А не Елена, Латона или Ариадна. Письмо получалось неприлично длинным, полным полубредовых подробностей о Малых Фебидах, которые Марсель ради литературности и секретности переименовал в Большие Буераки, подробности он тоже сочинял на ходу — и вскоре с умилением стал замечать, как его письмо, которое невозможно было отправить по причине неработавшей почты, перерастает в нечто вроде повести о маленьком талигойском городке.
Когда письмо действительно достигло объёмов небольшой повести, на столбе появилось объявление: «Продам участок земли на берегу Доннерштрааля. Камни, бурелом и овраги. Дорого». Воздавая хвалу Создателю, Марсель сорвал объявление и прилепил туда своё, уже давно ждущее своего часа в складках кепки: «Куплю участок на берегу Доннерштрааля. Особенно интересуют камни, овраги и бурелом. Согласен на любую цену. Обращайтесь к Ченизу, дом 3 по улице имени Протектора». Затем он прилепил такие же объявления ещё на пару столбов — на всякий случай.
Ждал Марсель ещё полдня. Сначала явился какой-то шутник, решивший поглядеть, кто это бурелом в Торке покупает, и принёс, конечно же, сорванное со столба объявление. Марсель порадовался, что предусмотрел шутников и выставил его взашей.
К вечеру явился Ариго, выглядевший так, словно большую часть жизни он провёл в тех самых оврагах среди бурелома и камней Доннерштрааля. Впрочем, так оно и было, если честно.
— Это вы — господин Ченизу?
— Да, — протянул Марсель, осматривая лохматого, усатого, завёрнутого в овечий тулуп графа Ариго, — а вы, как ни удивительно… Почём ваш бурелом?
— По десять талов каждый, — покорно и не без смущения проговорил Жермон, — ствол. Герцог Алва любит пошутить.
Марсель фыркнул, хотя смешно не было:
— Всего десять?
— Сколько есть, — буркнул Жермон.
— Ладно, — согласился Марсель, — зато у вас есть опыт маскировки под крупный рогатый скот… В поле вас не заметят.
Жермон издал неопределённый смешок.
— Куда нам теперь?
— Отыщите Гирке-младшего. Он ждёт вас в Олларии. Счастливчик.
— И как, по-вашему, мы должны проникнуть в Олларию?
— Это уже ваше дело. Присоединитесь к Гирке и его людям и на какое-то время будете в безопасности. Я бы вас довёз, но десять человек в автомобиль не влезут.
— Ясно, виконт.
— Осторожней, если хозяин сейчас подслушивает, он утвердится в мысли, что я урготский шпион. Ещё и благородного происхождения.
Из Малых Фебид Марсель уехал в тот же вечер, заплатив столько, что Ришон если не оставил подозрения, то во всяком случае, пришёл к мысли, что не всякий шпион — однозначное зло.
Дорога в Олларию была недолгой, а Марсель бы не возражал, если бы она продлилась хотя бы на пару часов, хотя бы наполчаса, хотя бы на шестнадцать минут дольше. Потому что скучать в недо-Фебидах — одно дело, а ехать практически на верную смерть — совсем другое.
Потому что дело, которое поручил ему Рокэ, и было самой настоящей верной смертью. Куда более верной, чем для кучки привыкших прятаться торкских мятежников проникнуть незаметными в город, а там отыскать другого Гирке и присоединиться к нему и его отряду. Марсель же должен был, приехав в Олларию, попасть во Дворец и похитить оттуда… его передёрнуло от одной мысли. Для Рокэ нет ничего невозможного, но почему он считает, что и для других — тоже? Да ещё требование сделать всё как можно скорей…
Что Рокэ вообще о людях думает? Что если помогает, так можно и нужно выжать эту «добрую душу» как лимон, всё до капли? Марсель слишком нервничал, чтобы вспоминать, что именно Алва спас его от «циллы» не так давно. Насколько вероятно, что его поймают? Да почти наверняка! Чего, в таком случае, хотел добиться Алва? Избавиться от Марселя? Вряд ли! Скорее всего, спровоцировать Протектора на какие-то шаги, а уж что там Марселя расстреляют — так нельзя приготовить яичницу, не разбив яйца… Стоп! Марсель оборвал себя в тот момент, когда чуть не сшиб столб за одним из поворотов. Рокэ был серьёзен, когда давал это поручение, Рокэ не стал бы… нет, не стал бы жертвовать им, Марселем… панические мысли снова едва не захлестнули его, но Марсель сдержался: не время сейчас об этом думать. Нужно было ещё раз, как следует, разобрать план и попытаться отыскать в нём слабые места.
Впрочем, план был короткий: встретиться с Коко и попросить его раздобыть форму, которую носили охранники во Дворце. И лучше бы, чтобы баронесса об этом не знала. Позже вечером, переодевшись, пройти во Дворец, а дальше уже действовать по ситуации — или уговорить жертву выйти на улицу, или стукнуть по голове, да выволочь. Хотя выволочь будет сложно: не через весь же Дворец нести… поэтому всё-таки придётся выманивать, а вот чем?.. И здесь план сбивался. Проще всего — передать будто бы приказ от Протектора, но для этого лучше бы Протектора не было во Дворце. Смутно Марселю припоминались новости, которые он слушал накануне вместе с Ришонами. И там навязчиво рассказывалось о визите в Талиг Елены Урготской, дочки принципса Фомы, которую по привычке называли принцессой. Савиньяк наверняка поедет встречать свою невесту. Вот этот момент и нужно было подкараулить Марселю. И времени до него оставалось не так много: Елена прибывала завтра (или, если верить часам, то уже сегодня) около десяти вечера.

****

Оллария, дворец Верховного Протектора

Енниоль не попадался на глаза Альдо довольно долго, и поначалу казалось, что он испугался или страдает угрызениями совести из-за предательства. Однако потом выяснилось, что у хитрого гогана всё это время был план и план этот он неуклонно претворял в жизнь, чтобы только на последнем этапе поставить в известность самого Альдо, занимавшего в этом плане не последнее место.
Судя по всему о ночи, которую Альдо провёл с Мэллит, Енноль не знал, потому что иначе вёл бы он себя с Альдо совсем по-другому. То есть не стал бы по-прежнему спокойно и даже ободряюще говорить о том, что план их близок к победному завершению, если только Альдо… А вот тут-то и начинался план Енниоля, включающий в себя Альдо как главного героя. И, честно сказать, этому главному герою совсем не улыбнулось то, что он услышал.
— Первородный должен будет убить или значительно искалечить одного своего соперника, в то время как другой человек убьёт другого соперника. Дочь своей матери, названная Катариной, согласна после этого отдать руку названному Альдо, при условии, что дети её воссоединятся с матерью.
— Меня же убьют, — брякнул Альдо.
— Люди с оружием пойдут за тем человеком, который убьёт названного Фердинандом, а тот человек пойдёт за первородным.
— У меня, — не поверил своим ушам Альдо, — будет армия?
— Хорошо вооружённый отряд, — уклончиво ответил гоган.
Они говорили, прогуливаясь по берегу Данара там, где река была немного уже и шумливей, чем в остальных местах. Шум течения мешался со звуками улицы, и даже если кто и следил за Альдо и Енниолем, разобрать их тихую беседу было не так-то просто. И, по мнению самого Альдо, просто невозможно понять сказанное, если учитывать витиеватую манеру речи гогана.
Того, что разобрал Альдо, хватило для лёгкого, а потом всё усиливающегося мандража. Енниоль придумал забавную шутку, которая наверняка должна была сработать и всем понравиться. И штука эта идеально вписывалась в грядущие важные события. На следующий вечер в Олларию прилетала безутешная невеста Елена Урготская — с визитом к жениху. А жених, конечно, встречал её в аэропорту — не заставлять же девицу саму, если не считать охранников и трёх подружек, тащиться через весь город во Дворец! Конечно, жених в личном автомобиле и в сопровождении охранника и пары спуников выедет прямо к самолёту и встретит спускающуюся по трапу невесту. Это если жених доедет. Потому что, по замыслу Енниоля, доехать он не должен был.
— Пусть первородный спросит у названного Лионелем, можно ли ему сопровождать названного Лионелем в аэропорт. Первородный высокого происхождения, он имеет право попросить.
— А если Савиньяк откажет?
— Тогда недостойный изобретёт иной способ.
Звучало это легко, но меньше всего на свете Альдо хотелось навязываться Протектору. Он и так слишком много для него, Альдо, сделал: и квартира, и новости о Робере… но раз Енниоль сказал, надо будет решиться. Не казнят же его за спрос.
— Ладно, а если он согласится?
— Тогда первородный поедет с ним в машине, взяв с собой одно устройство.
— Бомбу? — шёпотом произнёс Альдо.
— И так можно сказать, — кивнул Енниоль. — Устройство это взрывается через пятнадцать секунд после того, как запустишь его.
— А как же… как же я?
— Первородный должен будет протянуть устройство названному Лионелем и выпрыгнуть из машины. Залог охраняет его. И Кровь охраняет его. Первородный выживет.
— Кровь?.. — Про Залог Альдо понял, а вот это — не очень.
— Если первородный — последний своей крови.
— Последний, — уверенно сказал Альдо, но внутренне похолодел. Однажды он уже убедился, что гоганские суеверия — не просто болтовня, но тогда его жизнь на кон никто не ставил. Оставалась, конечно, Мэллит — Залог и Щит, но что сделает тощая девчонка, которой и рядом-то не будет?..
— Прежде всего, первородный должен спросить названного Лионелем, — напомнил Енниоль, который, видимо, заметил, что Альдо испугался. И это понимание разозлило Альдо и придало ему сил и решимости. Расставшись с гоганом, отправившимся в какую-то только ему известную аптеку, где продавали особые смеси трав и лечебные настойки, к которым королева проявляла особый интерес, Альдо поторопился во Дворец.
Пропустили его, как всегда, без возражений. Даже цепная секретарша куда-то запропала. День у Протектора был не приёмный, а потому и к нему Альдо прошёл почти сразу же — дождавшись только, пока от него выйдет какой-то усач с подковой на форме. От людей с подковами Альдо уже давно передёргивало, но сейчас он мгновенно забыл о встреченном человеке: по дороге добрая половина смелости, порождённой злостью, успела растеряться, и Альдо с трудом сдерживал дрожь в пальцах.
— Господин Ракан, — в голосе Протектора звучали, если хорошо вслушиваться, даже дружелюбные нотки.
— Добрый день, господин Верховный Протектор, — Альдо изо всех сил старался звучать не слишком испуганно.
— Вас давно здесь не было.
— Не так уж… давно.
— Это не упрёк, господин Ракан, — Протектор положил подбородок на сцепленные руки и немного склонил голову, выражая готовность слушать.
— Я понимаю, понимаю, — Альдо старался дышать как можно равномернее, но всё равно сбивался, да ещё предательски вспотели ладони.
— Итак, господин Ракан? — поторопил Протектор. — Я готов признать, что мне приятно ваше общество, однако вы должны меня простить, так много дел, госпожа Арамона к тому же попросила себе свободный день, а я без неё как без рук. Завтра такой важный день, впрочем, вы наверняка знаете, об этом весь Талиг и Ургот говорят.
— Да-да, — решился Альдо, — я как раз пришёл вас просить… позволить мне сопровождать вас в этой поездке.
— О, и чем вызван такой интерес?
Ответ на этот вопрос Альдо придумал заранее. И теперь — как было задумано — смутился:
— Господин Протектор, когда я ещё жил в Агарисе… я думал, что женюсь когда-нибудь на Елене Урготской. Ну, как думал… я мечтал об этом, потому что видел её в какой-то передаче. Это, — Альдо умолк на пару мгновений, демонстрируя неуверенность, — блажь, конечно, и вообще… я, наверное, зря… и это наглость…
Он замолчал совсем.
Лионель тоже помолчал, пристально глядя на Альдо. От взгляда чернющих глаз, в которых ничего нельзя было разобрать, у того затряслись поджилки, но игра стоила свеч — и Альдо выдержал взгляд. Лионель, наконец, опустил глаза, на бледных губах, как-то неуместно красиво очерченных, появилась слабая улыбка.
— Что ж… Обычно люди бояться видеть свои мечты разрушенными. Это придаёт вашему образу некое трагическое очарование, господин Ракан.
— То есть… — Альдо изобразил печальную улыбку в ответ, — вы не оскорбились?
— Разве это по мне скажешь? — поднял брови Протектор. И в этом он был прав: по нему вообще ничего нельзя было сказать. — Я. пожалуй, позволю вам. Хотите быть моим охранником?
Снова пристальный взгляд чёрных глаз. Альдо едва не попался, не заорал: «Да! Благодарю!», но вовремя опомнился: Лионель мог ведь и проверять. Неужели на него никогда не устраивали покушений? Да, наверняка, и не одно! Он испытывает Альдо!
— Не хочу! — высокомерный тон тут как раз подходит моменту! Тон, в котором так и звучит: «Я, правнук и внучатый племянник алатского герцога, я, Ракан по крови, я, Альдо, — охранником?!» — Если позволяете, пусть я буду просто вашим сопровождающим, а не каким-то охранником, Верховный Протектор. А если не позволяете, так не позволяйте вовсе, но не унижайте меня! Ни в моих собственных глазах, ни перед Еленой.
Вместо презрительного ответа или приказа расстрелять Альдо на месте Протектор рассмеялся.
— Убедили, господин Ракан! Езжайте просто сопровождающим. Завтра в девять вечера жду вас здесь. То есть, не здесь, конечно, заходите через дверь с улицы Маршала Савиньяка. Не опаздывайте, господин Ракан. Кем бы вы ни были, ждать вас никто не будет.
Из Дворца Альдо уходил с полной уверенностью, что подписал себе смертный приговор.
Вечер был ещё ранний, когда Альдо вернулся домой, но, даже не раздевшись, он упал на кровать и заснул — настолько тяжёлым для него оказался разговор с Протектором.
— Вина найдётся?
Альдо панически озирался. Он снова был в том же агарисском кабаке, за тем же столиком. И напротив — горло свело от ужаса — сидел всё тот же Алва. Выглядел он намного хуже, чем в прошлый раз — изжелта-бледный, с тёмными кругами под глазами, словно давно не спал и тяжко болен. Но даже такой он нёс угрозу.
— Вы? Но почему?
— Так вышло, — неопределённо ответил Алва. — Хотя и на этот раз я, признаться, рассчитывал не на вас.
— А на кого же? — выдавил Альдо, лишь бы хоть что-то сказать.
— На Робера Эпине. С ним я ещё не виделся. Любопытно, господин Ракан, почему вы?..
— Да! — наконец-то вернулся нормальный голос. — Почему я?! А можно как-нибудь…
— Не видеться более? — учтиво закончил фразу Алва и кивнул: — Можно. Леворукий мне свидетель, я вас хочу видеть ещё меньше, чем вы меня. Хотя, судя по вашему трясущемуся виду, может быть и не настолько меньше.
— Как? — выдохнул Альдо, боясь, что Алва вывернется и не станет рассказывать, а то ещё закатной тварью обернётся — и… и сожрёт заживо!
— Неправда ваша, — Алва пристально всматривался в вино в бокале, — я таким не питаюсь.
Альдо вздрогнул. Но вопрос свой всё же повторил:
— Как сделать так, чтобы не видеть вас больше? Во… во сне.
Алва помолчал, а потом, совершенно не меняя тона, словно говорящая машина, произнёс:
— Сбросьте бремя, которое, очевидно, невыносимо вам. Сбросьте его в текучую воду, и река принесёт его достойнейшему.
Когда Альдо проснулся, солнце уже стояло высоко, а часы показывали одиннадцатый час. И всё равно было чувство, что он не сомкнул за ночь глаз и совсем не отдохнул.
«Что за чушь про текучую воду мне снилась», — думал он. Как вообще может накануне такого важного дня видеться такой бред? Ведь до того, как всё решится, оставалось меньше десяти часов! И конечно, сейчас Альдо стоило думать о другом… но что же всё-таки имел в виду Алва?..
С Енниолем они условились, что взрывное устройство в форме круглой металлической зажигалки вроде тех, что кучами продают в сувенирных магазинах, будет спрятано около полудня в маленьком дупле самого толстого дуба в Нохском парке. Дуб этот был очень дуплистым, и Альдо, явившемуся в парк практически с боем часов, пришлось долго обшаривать складки коры. Выглядел он при этом, наверное, очень нелепо, но ему было всё равно. Случайно найти бомбу никто не смог бы — Альдо заметил завёрнутую в пёстрые покрывала фигуру, очень напомнившую ему Енниоля, каким его Альдо увидел в первый раз. Тот наблюдал издалека и точно проследил бы за всеми любопытными. Действуя точно по рекомендациями гогана, Альдо быстро вытащил отыскавшуюся наконец бомбу (хотя такую мелочь и бомбой-то язык не поворачивался назвать) и сунул её в рукав пиджака, а потом ещё некоторое время копался в дуплах и выудил из одного беленький конвертик, который потом долго вертел в руках, целовал и бережно разворачивал. Потоптавшись у дуба ещё немного и поизучав мелко исписанный какими-то кошмарными стихами листок, Альдо, немного пританцовывая, пошёл домой, надеясь, что если за ним и была слежка, то через полчаса Лионелю сообщат, что в дупле Альдо ждало письмо от девушки, которого он очень-очень ждал. И пусть Лионель решит, что письмо — от Мэллит, ведь выходило довольно складно: скромная гоганка, влюблённый в неё талигоец…
До самого вечера Альдо приводил в порядок свою одежду и причёску, каждый волосок укладывал, а до этого чистил до блеска ботинки, гладил брюки и рубашку, примерял всё это перед зеркалом, стараясь смотреть только на костюм, поскольку лицо выражало ужас и панику, что бы с ним ни делали.
Как ни старался он тянуть время, всё равно собрался он очень быстро — не было ещё пяти, когда и рубашка, и брюки, и пиджак, и причёска, и обувь уже выглядели идеально.
Во Дворец Альдо явился в восемь. Он долго ходил вокруг Дворца, разыскивая сначала улицу Маршала Савиньяка, а потом долго стучал в украшенную венком с цветочками и бумажной ласточкой дверь под взглядом совершенно безразличного к происходящему охранника.
Наконец дверь открылась и выглянул другой охранник.
— Господин…
— Ракан! — заорал Альдо, теперь уже вполне искренне оскорблённый. — Я Альдо Ракан и я должен ждать здесь, как… как… как почтальон какой!
— Господин Ракан, вас ждали не раньше половины девятого.
— Какая разница! Я…
— Прошу прощения, — охранник посторонился, пропуская Альдо, — эта смена не была извещена о вас.
— Ладно, — буркнул Альдо.
Охранник оставил его ждать прямо в коридоре: сказал, что можно сесть на низкий пуфик рядом с какой-то дверью, и ушёл, не успел даже Альдо снова возмутиться. Впрочем, в этом ожидании были свои плюсы.
На жилой половине Дворца он ещё не был ни разу. Здесь всё оказалось куда приятней на вид, чем там, где располагались кабинеты. Не такие пустые и гулкие коридоры, никаких сквозняков, приятное желтоватое освещение вместо мерцающее-белого. По-прежнему огромные двери, высокие потолки, картины королей и королев из династии Олларов в полный рост, иногда с детьми или особо отличившимися вассалами, гальтарские вазы в человеческий рост, привезённые из древней столицы ещё Эрнани Святым, но торжественность обстановки смягчали ковры на стенах со сценами охоты, пуфики по углам и тяжёлые бархатистые шторы до пола. Если бы не электрическое освещение от бра на стенах, обстановка скорее напоминала о прошлом круге. Не удивительно, что большую часть фильмов о тех временах (а Альдо пересмотрел их все и не по одному разу!) снимали здесь. Легендарное место! Ещё бы теперь в Тарнику попасть — она же, если всё сегодня получится, скоро будет принадлежать ему… Последняя мысль немного отрезвила и вернула к реальности. Альдо взглянул на стрелки напольных часов (они, судя по тому, что представляли собой оленя, несущего циферблат на ветвистых рогах, сделаны были совсем недавно и подарены Протектору каким-то лизоблюдом): восемь тридцать шесть. Как же быстро бежит время! Мелькнула паническая мысль спрятаться куда-нибудь: хоть за шторы, хоть за бронзового оленя, но Альдо подавил приступ и остался на пуфике перед дверью.
Около девяти в коридоре стал собираться народ. Сначала охранник привёл парочку журналистов, те раздражённо переговаривались и что-то строчили в своих блокнотиках. Потом один из журналистов попытался позадавать вопросы Альдо, но Альдо отвернулся к стене. Затем появился ещё один журналист, на сей раз — с камерой. Альдо подумал, что он бы здорово смотрела в кадре — и от третьего журналиста отворачиваться не стал и с удовольствием ответил на все заданные вопросы. Потом журналистов стало как-то совсем много, как и охранников, а заодно в коридоре появились какие-то женщины с нездорово поблёскивающими глазами. Немного послушав их, Альдо понял, что они мечтают об автографе Протектора.
К девяти коридор просто трещал по швам, и Альдо уже радовался, что пришёл заранее.
А потом начали бить часы, дверь открылась и появился Савиньяк. Журналисты кинулись к нему, все камеры и микрофоны направились к нему, да и взгляды женщин тоже.
— Господин Ракан, — сказал Савиньяк, игнорируя всё это, — добрый вечер.
— Добрый вечер, господин Протектор, — Альдо надеялся, что ему удалось достаточно изящно подняться с пуфика и достойно кивнуть в ответ на приветствие Савиньяка.
— Что ж, — едва заметно улыбнулся Савиньяк, — господа, простите, но нам пора. Нельзя даже рисковать заставить даму ждать.
Охранники оттеснили толпу. Альдо шёл рядом с Протектором и слышал, как кто-то до сих пор выкрикивал какие-то вопросы про изменение внешней политики Талига по отношению к Урготу, которые так и остались без ответа.
Автомобиль (как и новая толпа журналистов) их ждали у парадного входа, а потому пришлось пройти сначала всю жилую половину, а потом и «официальную». Новые вопросы, новые камеры и вспышки фотоаппаратов, но Альдо уже не думал о них. Впереди были самые страшные минуты его жизни. Самые страшные — и самые важные.
Савиньяк всегда ездил на заднем сиденье справа. Альдо когда-то читал, что это самое безопасное место, и именно потому его предпочитают все высокопоставленные персоны. Альдо жестом было велено сесть слева, и автомобиль тронулся.
— А ваша невеста, господин Протектор?.. — решил завести светскую беседу Альдо, вертя в кармане пиджака маленькую бомбу. — Она с вами поедет?
— Нет, за нами ещё одна машина — для неё и для её ближайшей подруги. К сожалению, Фома отказался отпускать Юлию. Поэтому с ней приехала дочка… впрочем, неважно.
Пару мгновений Альдо придумывал вопрос поглупей, а потом выпалил:
— Красивая?
— Елена?
— Подруга.
Лионель пожал плечами. Судя по всему, они ничего не подозревал.
Аэропорт располагался очень далеко, кажется даже, за пределами Олларии, да к тому же дорога была выбрана не самая короткая, зато самая красивая. Многие жители домов, которые проезжал кортеж, заранее выяснили, что мимо будет ехать Протектор, и украсили стены домов цветами, изображениями ласточек и флагами Талига. Среди привычных чёрно-белых флагов Альдо заметил несколько, где на по чёрно-белому фону бежал прекрасно узнаваемый олень. Любопытно, что о таком верноподданничестве думает Савиньяк?.. Альдо покосился на Протектора. Впрочем, лицо у того было непроницаемо, как всегда.
Под пальцами левой руки были переплетённые проводки и прохладный металл зажигалки. Нужно было щёлкнуть и выпрыгнуть из машины. Дверь не заперта, достаточно дёрнуть ручку. Четверть минуты. Пятнадцать секунд, только пятнадцать секунд.
Альдо на мгновение отвернулся к окну. Лучше немного подождать, пока на улице слишком много людей. Если врзыв будет сильным, машина, потерявшая управление, кого-нибудь задавит.
Альдо краем глаза следил за Протектором. Лионель тоже смотрел в окно. Как всегда отстранённый. О чём он думает сейчас, когда едет встречать свою невесту, когда видит, как на улицы, несмотря на промозглый холод, высыпали толпы людей, чтобы приветствовать его? Чего он хочет? Ведь чего-то же хочет этот человек? Зачем-то он творит все эти ужасы, не из-за стремления же убивать и запрещать? Такого просто не может быть. Альдо взмок, пот выступил на лбу и над верхней губой. Лионель повернулся и легко кивнул, подбадривая, что ли, Альдо в ответ натянуто улыбнулся. Знал бы, на что подбадривает… Впрочем, если бы знал, Альдо уже кричал бы на «цилле». От одной этой мысли стало нехорошо.
Постепенно — по мере отдаления от центра — улицы пустели. Альдо вертел в кармане зажигалку. Щёлкнуть прямо сейчас и выпрыгнуть из машины. Хватит нескольких секунд, всего нескольких секунд. Пока поймут, в чём дело, он уже скроется, а потом надо будет вернуться ко Дворцу, и там будет ждать его собственный вооружённый отряд.
Альдо положил пальцы на колёсико зажигалки, безотрывно глядя на Лионеля. Хорошо, что тот опять отвернулся, хорошо, что виден только профиль. Он должен умереть, а Альдо должен выжить. Он узурпатор, жестокий диктатор, Альдо будет милостивым королём, он всё станет делать иначе, всё исправит, а имя Савиньяка предаст забвению, даже улицу переименует, хотя она и не в честь него названа, всё равно, пусть проклятое имя исчезнет! А Альдо выживет — пальцы замёрзли в кармане, застыли совершенно почему-то, даже уже не дрожали — его хранит само мироздание, он последний своей крови, а Лионель — нет, у него ещё два брата, один — во дворце, интересно, что он думает о своём брате? Надо запустить часовой механизм, потом выпрыгнуть из машины, если хорошо сгруппироваться, то ничего себе не сломаешь.
Сейчас. Пора.
Альдо прикрыл глаза, чувствуя, как сводит пальцы. И вдруг перед мысленным взором мелькнуло то лицо — злое, смеющееся, слишком красивое и неприятное лицо, и синий взгляд — синий взгляд смерти. Алва… Алва снился ему во второй раз, как будто наяву, без «креды». Алва-смерть, бледный как смерть и глаза синие… Алва его убьёт… или Алва — знак смерти? А если он явился как предупреждение? Мало ли… А вдруг это интуиция, что если сейчас запустить механизм, то ручку двери заклинит, и Альдо не успеет спастись? Всё внутри похолодело…
И Альдо вынул руку из кармана.
Дальнейшее было как в тумане: аэропорт, ветер от самолёта, бледное, испуганное личико принцессы Елены, Лионель, без всякого выражения на лице целующий руку своей невесте. А потом, на обратном пути, вдруг зашипела рация. И сообщили, что во Дворце убит король Фердинанд.

****

Оллария, дворец Верховного Протектора; позже — Вараста

Арно сидел у себя и швырял в окно кусочки венка, которые какой-то болван повесил ему на дверь. Впрочем, их по всем дверям развешали — венки из искусственных цветов с бумажными ласточками. От одного взгляда на этот венок сердце Арно наполнялось ненавистью. Накануне вечером Арно не выдержал и высказал Ли всё, что думает об этом браке, о Елене Урготской, что всё это лживо и мерзко, что так жениться нельзя, неправильно, нужно отправить Елену Урготскую обратно, на следующем же самолёте, а самому искать кого-то, кого действительно полюбишь, какого бы рода она ни была! Какая разница! В наше время это не препятствие! Вот матушка же любила отца, она всегда так и говорит, у неё в спальне портрет его висит, написанный лучшим художником во всём Талиге, и фотографии есть, и его локон. А Ли, он, конечно, во всём прав, он делает для страны, что может, Валентин не прав тысячу раз! Но Ли, с другой стороны, себя тоже нельзя забывать, даже в заботах о стране, нельзя жертвовать своим личным счастьем и жениться на той, которая безразлична!
Арно швырнул последний белый цветочек в окно и начал мерить шагами комнату из угла в угол, злясь на себя, на брата, на эту Елену Урготскую: зачем он вообще решил всё это высказывать! В результате брат разозлился и наказал, он не кричал, он никогда не повышает голос, но стал холоден и запретил Арно сегодня ехать на встречу урготского самолёта, взял с собой этого Ракана, который выглядит как идиот, сейчас они, наверное, назад уже едут в кортеже.
За дверью слышалась возня и взволнованные голоса: все готовились, бегали, волновались, они скоро веселиться будут, а на самом деле, чему радоваться?
Кто-то постучал.
— Кто там? — крикнул Арно раздражённо.
— Господин виконт, — донёсся незнакомый голос, — у меня сообщение от господина Протектора.
Неужели, Лионель перестал злиться? Конечно, по брату не скажешь, но он, как и всякий другой, мог злиться или радоваться, любить или ненавидеть. И Арно знал, что самого младшего из братьев Лионель очень любит — может даже, теперь любит больше, чем прежде, когда не знал ещё, что второй брат окажется предателем. И вот сейчас Ли простил Арно ту ссору…
— Заходите. У меня открыто, — ответил Арно уже без всякого раздражения.
На пороге появился незнакомый пухлый охранник, на котором форменная куртка едва сходилась. Таких увольнять надо.
— Добрый вечер, господин виконт, — сказал охранник немного заискивающе, — господин Протектор передал по рации, чтобы вы присоединились к кортежу.
— Зачем? — удивился Арно. — Они же уже вернутся скоро.
— Принцесса Елена изъявила желание поехать в Тарнику и остановиться там.
— Но там же сейчас ужасно… Тот дворец совсем заброшен.
Охранник пожал плечами:
— Ну, девушка из другой страны, сами понимаете, да ещё и невеста, нервничает…
— Ладно-ладно, — оборвал его Арно, давя вернувшееся раздражение, — пойдёмте!
И зашагал впереди охранника по коридорам, обходя людей и стараясь не смотреть на дурацкие венки.
— Господин виконт, сюда, — позвал охранник, когда Арно собрался свернуть в коридор, ведущий из жидых помещений в рабочие. И пояснил в ответ на недоумённый взгляд Арно: — Там журналисты.
Да, конечно. И ещё эти ненормальные поклонницы брата, которые являются на каждую официальную церемонию. Одна такая, давно, ещё когда Ричард Окделл жил здесь, уговорила герцога Окделла провести её к Лионелю, а он, болван, и согласился. Её, конечно, быстро выставили, а Окделл потом зачем-то долго объяснял Арно, что девушка очень влюблена в его старшего брата и мечтала хоть одним глазом на него вживую взглянуть.
— Сюда, господин виконт.
Они оказались у выхода из Дворца, которым пользовались очень редко. Охранник даже не сразу дверь сумел открыть. Арно вдохнул сырой уличный воздух. Если в городе так противно, то что же в Тарнике будет?.. Там пруд этот, деревья… в парках всегда холодней, чем в центре города среди зданий и машин.
— Господин виконт…
Что он заладил? Арно зло посмотрел в затылок охраннику. Толстяк ещё! Потом надо будет сказать Ли, чтобы его или прогнали, или хотя бы отправили спортом заниматься. Не зря же по приказу Ли давно создали одну футбольную и одну баскетбольную команды из дворцовой охраны.
Дверь выходила на какие-то задворки. Уже стемнело, и ни один фонарь не освещал это глухое место. Арно заметил машину, не слишком похожую на те, что стояли в гараже Дворца — что-то вроде «марагона», только кузов поменьше.
— Господин виконт, — охранник открыл дверцу и согнулся в подобострастном поклоне.
— Слушайте-ка, — выпалил Арно, застыв на пороге, — вы кто такой?
— Моё имя Ченизу, господин виконт.
— Что именно сказал мой брат? Что поручил?
— Отвезти вас в Тарнику, если не получится догнать кортеж, господин виконт.
Арно сделал несколько шагов вперёд, заведя руку за спину и сжав кулак, на всякий случай.
— Лично вам? А вы умеете водить?
— Да, конечно, — не поднимая глаз, ответил Ченизу. — Могу показать документ, который подтверждает мою квалификацию. Не будь его, ваш брат, разумеется, не поручил бы это.
Арно затворил за собой дверь и спустился на ступеньку вниз.
— Показывайте.
Уже уверенней он подошёл к машине, Ченизу сунул руку в карман.
— Вот, господин виконт.
Арно уставился на руки Ченизу, а в следующее мгновение эти руки оказались слишком близко к его, Арно, лицу, а потом всё потемнело и пропало.
Когда Арно пришёл в себя, сначала он решил, что ослеп: вокруг было по-прежнему темно. Он попытался пошевелиться и понял, что связан по рукам и ногам, тогда он заорал, но крик его утонул в шуме… мотора? Арно перестал кричать, когда понял, что охрип. В полной темноте, связанным и охрипшим, ему осталось только думать. Кто мог его похитить и зачем — это было понятно. Эмиль. Хочет взять в заложники, как матушку. Или убить. Нет, не убить, убить — значит лишиться возможности шантажировать Лионеля. Шантажировать! Эмиль будет шантажировать Лионеля, угрожать убить младшего брата, как до сих пор угрожал смертью матери. Арно сам видел телеграммы от Эмиля… Каждое слово этих жутких посланий отпечаталось в памяти Арно.
Какая же он сволочь! И Арно, по собственной глупости поверивший этому предателю-охраннику. Как же его зовут? Голова болела от усилия, вспомнить имя, но Арно был упрям. Ченизу! Звучит, как лекарство от кожной болезни. Теперь его точно расстреляют, Арно сам об этом позаботится. Когда вырвется от Эмиля. Его и братом-то называть претит.
О Создатель! А если Эмиль убил мать и теперь ему нужен новый заложник? Матушка! Слёзы потекли по лицу Арно, затекая в нос, щекоча. Убить матушку! Как его собственные подчинённые ещё не расстреляли! Пусть он сдохнет тогда! Предатель! Убийца!
Арно задыхался от горя и от злости. Страха не было, он вообще редко боялся, тем более смерти — но если его убьют, то… бедный Лионель, что будет чувствовать он, когда один его брат, пусть даже тот, в ком все разочаровались, но всё же — брат, убьёт другого? Бедный Лионель! Арно сморгнул слёзы, судорожно втянул воздух и попытался пошевелиться, потому что ноги и руки уже онемели. Кузов был довольно большим, хотя не таким, конечно, большим, как у «марагонов», а потому вытянуться в полный рост не получилось.
Арно не знал, сколько времени прошло в этой темноте и мыслях о матушке и Лионеле, но машина вдруг остановилась, крышка багажника приподнялась и послышался голос предателя Ченизу:
— Сейчас я вас вытащу, вы меня слышите?
Арно промолчал.
— Арно, вы меня слышите? — повторил подлец.
Вновь не услышав ответа, Ченизу полностью поднял крышку и направил луч фонарика в лицо Арно. Тот стерпел и ни одним мускулом не выдал, что находится в сознании. Ченизу попался, бормоча что-то невразумительное про поручения, он принялся вытаскивать Арно из багажника. И вот когда Арно почувствовал, что полностью лежит на земле, он открыл глаза и со всего размаха связанными ногами пнул Ченизу. Удар пришёлся по ноге, но ниже колена, Ченизу охнул и укоризненно сказал:
— Потом вам придётся извиняться, но от синяка это меня не спасёт.
— Сволочь! Подлец! Мерзавец! — заорал Арно, вновь и вновь пытаясь пнуть Ченизу, но тот уже отошёл на безопасное расстояние, почти пропав в ночной темноте. — Это вам придётся извиняться, а не мне! Хотя вы не успеете! Лионель вас расстреляет! Вас найдут и убьют, а перед этим будут пытать, чтобы вы всех сообщников назвали! Предатель!
— Закончили? — поинтересовался гад. — Тогда я вас огорчу: меня не расстреляют, по крайней мере, я приложу к этому все усилия. А теперь слушайте: ехать в Варасту нам ещё очень долго…
— Что с матушкой?! — выкрикнул Арно и вдруг заплакал, хрипло и навзрыд, совсем как в детстве, только в детстве никогда не было так страшно. — Её убили? Эмиль… Эмиль её убил, да?!
— Э-э, — протянул Ченизу, по голосу было слышно, что он изумлён, — я, конечно, не знаю, как у вас в семье принято, но вот у нас, Ченизу, ближайших родственников не убивают. Даже если втайне мечтают об этом. Если, конечно, вы не фигурально выразились.
Конечно, этот Ченизу удивился, услышав о матушке! Лионель сказал, что это тайна ото всех, потому что Эмиль очень дорожит своим добрым именем. И самому Арно ни в коем случае нельзя рассказывать, что Арлетта Савиньяк — заложница своего среднего сына. И потому всё это время — с тех пор, как он увидел первую телеграмму — Арно молчал, сходя с ума от страха. Один или два раза он чуть не проговорился Валентину Придду, но это потому что тот смотрел на Арно с таким презрением… что хотелось объяснить, доказать… к счастью, оба раза он сдержался и оборвал себя на полуслове, ведь если бы правда выплыла, за жизнь матушки никто не поручился бы.
— Вы не охранник, — всхлипнул Арно, — кто вы такой?
— В общем, я к тому вёл, что вряд ли тот ваш брат счёл возможным покуситься на жизнь такой достойной во всех отношениях особы, как ваша матушка. А теперь поднимайтесь. Я пересажу вас на переднее сидение, рядом со мной. Как я уже сказал, ехать нам долго, а довезти вас лучше живым. Поэтому вы будете паинькой и обойдёмся без пинков и драматичных попыток побега. Я за рулём, помните. Если что, в одной машине переворачиваться и лететь под откос будем.
— Кто вы такой? — вновь спросил Арно уже в машине.
— Вот стоит только исчезнуть, — вздохнул Ченизу, — как все тебя забывают!
— Что?
— Меня зовут Марсель, дорогой мой Арно, виконт Валме.
— Я вам не дорогой! — возмутился Арно. — И то, что вы виконт Валме, вас не оправдывает! Вы в сговоре с Эмилем! Вы предатель!
— Тише-тише, — успокоительно прервал поток ругательств Валме, заводя машину, — а то за оскорбления вас придётся вызвать на дуэль, делу это не поможет, только усугубит ситуацию. Что же касается Эмиля, в подробностях он всё объяснит вам сам. Ему вы скорее поверите. Дайте только добраться. Поверьте, мне самому не по душе всё это, но…
— Не верю! — буркнул Арно. После багажника сидение казалось почти диваном. Арно почувствовал, что начинает засыпать. — И… не… поверю…
— Ваше дело, виконт, — донеслось до Арно сквозь сон, но на ответ сил не хватило.
Проснулся он, когда начало светать. Он не сразу понял, где находится, почему его трясёт, руки и ноги онемели, а шея болит. А когда понял, подпрыгнул на сиденье и обернулся к Ченизу, чьё другое имя забыл.
— Доброе утро, — учтиво сказал он. — Вы бы знали, виконт, как я вам завидую.
Глаза похитителя покраснели. Он часто моргал и смотрел на дорогу очень напряжённо. Так ему, гаду, и надо.
— Не хотите разговаривать?
Арно поёрзал на сиденье, разминая руки.
— Как хотите. Тогда слушайте.
Арно попытался почесать нос, но получилось не слишком удобно. Ещё ужасно хотелось пить и в туалет, но не признаваться же!
— Ночью вы мне не дали договорить, — немного заплетающимся языком произнёс Ченизу, — так что буду сейчас. За ночь у меня довольно было времени подумать… как я понял, Лионель — можно, я буду несколько фамильярен? — внушил вам, что ваша матушка в заложницах у Эмиля, верно?
Арно оставил этот вопрос без ответа, дёргая верёвки. Ченизу вздохнул:
— Это ложь. Ваша матушка дома и в полном порядке.
— Почему тогда она не звонит? — хмуро спросил Арно.
— Она звонит, я полагаю, но слышит в ответ, что вы, виконт, в порядке. И более не интересуется.
— Но…
— Вы сможете поговорить с ней по телефону, как только мы доедем. Если, конечно, никто провод не перережет, что с вашей гоганской удачей может и случится.
— С какой?
— Так, выражение, — махнул рукой Ченизу. — Минутку.
Он достал из кармана блестящую фляжку и глотнул.
— Вот теперь легче. Ваш брат Эмиль очень беспокоится о вас. Знаете, почему? Потому что Лионель сообщил ему, что при малейших беспорядках в Варасте, при малейшей его попытке добраться в Олларию, вы будете убиты. Возможно, расстреляны по приговору суда… возможно, просто придушены подушкой, как наш несчастный король этой ночью.
— Что? — Арно не мог осознать всё то чудовищное, что услышал сейчас. Лионель… король… Что из этого ложь, что правда?
— Да-да, — кивнул Ченизу, — сам удивился. Ночью слушал радио, а там объявляют. Сейчас-то радио уже не ловит — что вообще может в этой глуши ловить? Впрочем, сказали-то, что король просто переел на ночь и… умер. Но я думаю, что без подушки не обошлось.
— Брат… говорил Эмилю, что… что…
— Что убьёт вас, верно. Как вы думаете, почему ваш второй брат бездействует до сих пор?
Ченизу снова отпил из фляжки. Арно молчал, потому что слова кончились. Конечно, Ченизу мог лгать, мог оговаривать брата… или же Эмиль просто обманул его… и теперь его, Арно, везёт пусть не на верную смерть, но в тюрьму человек, не понимающий всей ситуации…
— Вам могли солгать, — выпалил Арно. — Вас могли обмануть… Лионель очень, очень любит меня. Сейчас уже меня ищут… и найдут.
— Если догонят, — буркнул Ченизу. — Я не остановился даже чтобы… проклятье! Виконт, вы в туалет хотите? Я, например, лопну сейчас.
— Если можно, — тихо сказал Арно. — И попить.
— Простите, что сразу не предложил.
Машина откатилась к обочине.
— Руки я вам развяжу, но бежать не вздумайте. Далеко не уйдёте и только лишние трудности нам обоим создадите.
Арно молча кивнул. Бежать ему расхотелось. Не то чтобы он поверил в весь этот бред, но полностью запутался. И если сейчас его везут к Эмилю… то пусть — хотя бы узнает правду. Хотя как теперь разберёшься, где правда, ведь Лионель ни разу не упоминал, что Арно — заложник, просто объяснил, что выходить в город не безопасно, так что лучше оставаться во Дворце. И тогда Арно полностью поверил Лионелю: он был такой добрый, как никогда раньше, гладил брата по голове, а потом обнял. Неужели и теперь верить, уже Эмилю?
Они ехали до глубокой ночи. Ченизу то замолкал, то снова начинал говорить, иногда о каких-нибудь глупостях вроде городков, разбросанных по кольцу Эрнани и графе Ариго в необъятном несуразном тулупе. То и дело он прикладывался к своей фляжке, от которой пахло шадди, но под конец и она перестала помогать. Арно временами засыпал и просыпался, смотрел в окно на горы в синей дымке и с белыми вершинами вдали и чёрные, кое-где покрытые снегом поля с лесополосами вокруг. Когда же вновь стемнело и чернота полей слилась с чернотой неба, Арно, неудобно развернувшись (Ченизу то ли забыл, то ли специально не стал снова связывать руки), рассматривал высыпавшие на небе яркие крупные звёзды, каких в городе не увидишь. Мэтр Шабли рассказывал им с Валентином о созвездиях, просил их зарисовывать, они с Валентином заучивали наизусть названия: месяц Осенних Скал — созвездие Щит, месяц Осенних Ветров — созвездие Всадница, месяц Осенних Волн — созвездие Враги. Вон там горят его звёзды. Эти враги далеко, а другие близко — и теперь бы понять, кто враг, а кто нет.
— Мы почти приехали, виконт, — хриплым голосом сообщил Ченизу.
И Арно его совершенно искренне пожалел:
— Вы же поспите, когда мы приедем?
— Не сомневайтесь, — пробормотал Ченизу, — только сейчас, пожалуйста, не говорите этого слова.
— Хорошо, — торопливо согласился Арно, — может, я вам что-нибудь расскажу? Или вы мне?
— Я, боюсь, не смогу ни говорить, ни слушать, виконт, — покачал головой Ченизу, — да и потом, я же говорю, мы же почти приехали: вон уже забор видно.
За ночь горы придвинулись очень близко, и теперь Арно не разглядел бы их вершин, не высунув из окна голову. И у самого подножия раскрашенных лучами утреннего солнца гор находилась военная база «Лисья нора», где располагался гарнизон Эмиля. Арно знал, что Лионель отправил брата туда, чтобы держать под контролем и кагетов, и горные племена, часть которых тоже служила Лионелю. И Эмиль, судя по всему, с задачей справлялся хорошо: во всяком случае, кагеты были запуганы…
Машина остановилась шагов в сотне от ворот базы. Ченизу посигналил, а потом велел:
— Выходите из машины, виконт. И идите к воротам, — говорил он отрывисто, явно из последних сил, — назовите там своё имя.
— А вы?
— Это не ваше дело, простите.
— Но, — почему-то спросил Арно, — вы же поспите?
— Отъеду отсюда подальше — и посплю.
Страх снова пронзил Арно. Зачем он так торопится? Может, всё-таки сейчас, стоит выйти из машины, его схватят и…
— Кышь из машины, виконт! — с нажимом, впрочем, не слишком энергичным, повторил Ченизу. — Если вы думаете сейчас, почему я не хочу знакомиться с дежурными на пропускном пункте, то это просто чтобы некому… ну, кроме вас, было меня опознать. А моё имя вы, похоже, забыли. Ну и ладно. До встречи, виконт. И удачи вам.
Ченизу завёл машину. Арно дёрнул ручку и неловко вылез, как был, с завязанными ногами. В то же мгновение Ченизу тронулся с места, и скоро машина пропала из виду.
Почти свалившись на землю, Арно быстро расслабил узлы и освободился. Ноги ныли, но это всё равно — он вскочил и побежал к воротам, от которых уже кто-то в талигойской форме шёл навстречу.
— Меня зовут Арно Савиньяк, — крикнул Арно, как и советовал Ченизу.
— Как? — донеслось в ответ.
— Арно! Савиньяк!
Арно остановился перед незнакомым офицером.
— Мне нужно срочно к брату. Можно… как-нибудь… его вызвать?
— Конечно, господин… — офицер смотрел с сомнением, — Савиньяк.
Они прошли на пропускной пункт, откуда второй дежурный, сначала за что-то отругавший первого, долго куда-то звонил, а Арно готов был уже бежать и искать Эмиля по всей базе самостоятельно. Страх снова куда-то пропал. Здесь его никто не ждал, видно же. Вон, таращатся, как будто своим глазам не верят. Значит, и Ченизу никто не приказывал его похитить, значит… значит, может быть (и от этого всё сжималось внутри), Ченизу не лгал. И… и про Лионеля тоже…
— Маршал Савиньяк сам придёт сюда, — сказал второй дежурный, положив трубку.
— Мне… тут ждать, да? — неуверенно спросил Арно.
— Как хотите, тут или снаружи, — сказал второй дежурный.
— Я… выйду. Подышать… свежим воздухом.
Дежурные переглянулись, и второй кивнул. На улице было ужасно холодно, даже дыхание превращалось в пар, но Арно едва чувствовал этот холод. Несмотря на то, что в машине он спал, он едва держался на ногах от усталости — и от волнения. Сейчас придёт Эмиль — и всё станет ясно. По тому, как Эмиль встретит его — он, Арно, поймёт, правду ли сказал Ченизу, ведь если Ли… действительно… действительно…
— Арно!
Арно обернулся. Навстречу ему бежал Эмиль. В рубашке, выпущенной из брюк, растрёпанный. Он, конечно, никого не ждал.
— Арно.
Эмиль остановился совсем рядом и, тяжело дыша, смотрел на Арно так, словно не верил своим глазам. Вспомнив всё, что за эти годы он успел передумать о брате, Арно опустил глаза, потому что смотреть на него стало вдруг невыносимо стыдно.
Наверное, мелькнула мысль, он сейчас пожмёт ему руку. Лионель бы так и сделал, наверное, если бы захотел показать свою радость от встречи с братом.
А Эмиль шагнул вперёд и крепко обнял Арно.

окончание в комментариях

Вопрос: читаю/буду читать?

1. да!		37	(74%)
2. пытаюсь вникать в смысл названий глав))		13	(26%)
Всего:		50 Всего проголосовало: 39

@темы: Ричард О., ОЭ, проект «одинокий», мои картинки